Экономика без догм: Как США создают новый экономический порядок - [32]

На протяжении той эпохи, когда человек рассматривался как придаток машины, его потребление объективно ограничивалось средствами, необходимыми для физического выживания и удовлетворения базовых социальных потребностей. Получение определенного образования завершало собой вложения в «человеческий капитал» ровно так же, как процесс изготовления молотка завершал превращение его в орудие производства. С приходом новой экономики человек как относительно самостоятельный производитель и создатель нового знания стал требовать к себе совершенного иного отношения. Расширение его кругозора, его умений и возможностей, обретение новых знаний стало факторами наращивания «человеческого капитала». Кроме того, распространение работы, которая не предполагала наемного труда, устраняло границу между конечным потреблением и накоплением/инвестициями: стоящий дома компьютер может одинаково успешно использоваться и для работы, и для демонстрации детям мультфильмов. Подписка на пакет телевизионных каналов кажется чистым потреблением, но если человек занимается изучением бизнес-конъюнктуры, то таким образом он получает доступ к необходимой ему информации с бирж. Если кто-то сочиняет музыку к кинофильмам, приобретение качественной воспроизводящей аппаратуры и массы компакт-дисков с музыкальными произведениями также не может быть отнесено только к потреблению. И такие примеры можно приводить бесконечно: ведь если человек работает практически постоянно, создавая интеллектуальный продукт в каждый конкретный момент, то все его потребление может рассматриваться как инвестиция в самого себя. Подводя промежуточный итог, можно даже сказать: в обществе индивидуальных производителей, которое во все меньшей мере предполагает использование наемного труда, граница между потреблением и накоплением даже если не исчезает, то существенным образом стирается.

Именно это обстоятельство, на мой взгляд, и скрывается за «необъяснимым» снижением нормы накопления в современных развитых обществах. Стоит добавить, что этот заметный нисходящий тренд не слишком существенно сказывается на скорости экономического развития: с 1961 по 1970 г. средние темпы прироста ВВП в США, Великобритании и ФРГ составляли соответственно 4,4%, 3,2%, и 4,6%494 при, как мы уже отмечали, доле накопления в ВВП 24–26%; аналогичные средние темпы прироста за 2010–2019 гг. составляли 2,26%, 1,86%, и 1,96%495 при доле накопления, снизившейся в 2009 г. до 18,8%, 15,9%, и 19,3%496. При этом не стоит забывать, что в активно развивавшихся индустриальных странах тренд оставался противоположным: в Китае доля средств, направляемых на инвестиции в основной капитал, с 1991 по 2009 г. выросла в отношении к ВВП с 25,7% до 43,8%497. Вполне можно предположить, что в перспективе наиболее значимым различием развитых и развивающихся стран станет именно этот показатель: чем более благополучной и естественно развивающейся будет страна, тем ниже окажется в ней доля накопления и тем больше ее граждане будут направлять средств на личное потребление. Иначе говоря, потребление в новой экономике становится самой выгодной инвестицией — что вполне логично, если учитывать особую роль человеческого капитала. Этот момент является дополнительным свидетельством «неограниченности богатства» западного мира, так как большинству его соперников и сейчас приходится (как 50 и 100 лет назад) урезать текущее потребление граждан или расставаться с ограниченными природными ресурсами для обеспечения устойчивого экономического роста, что делает попытки «догоняющего развития» весьма сомнительными.

Пятая важная характерная черта экономики начала XXI в. — это, разумеется, особая роль фондового рынка в хозяйственной системе.

В традиционной экономической теории акционерные общества рассматривались как оптимальная форма инвестирования в компании, капитал которых настолько значителен, что один или несколько собственников не в состоянии обеспечить достаточные для развития бизнеса средства. По мере развития индустриальной экономики актуальность такого типа инвестирования возрастала, и Соединенные Штаты, где привлечение капитала по подписке было исторически более распространенным, чем в Европе, развивались более динамично, чем государства Старого Света. В 1920 г. на Нью-Йоркской бирже было листинговано 670 компаний, представлявших все основные сектора американской экономики498; суммарная стоимость их составляла чуть более 50% американского ВВП499. Великобритания в то время существенно опережала США с листингованными в Лондоне 2448 компаниями и капитализацией, составлявшей 101% ВВП; Германия и Франция отставали (с 864 и 274 торгуемыми бумагами и капитализацией 14 и 15% ВВП соответственно)500. Вложения в акции делались прежде всего ради дивидендов — средняя доходность по бумагам компаний, входивших в индекс S&P 500, в среднем за 1920–1926 гг. составляла 5,88% годовых на текущую рыночную стоимость акций (когда ценные бумаги оказывались существенно переоцененными, как, например, в США в 1928 г., данный показатель снижался до 3,67%501). Отношение капитализации компаний, торговавшихся на NYSE, к их совокупной прибыли (P/E ratio) в середине 1920-х гг. cоставляло чуть менее 15502 (то есть прибыль в среднем составляла 7% стоимости компании).