Экономика без догм: Как США создают новый экономический порядок - [30]

Однако даже этот довольно досконально описанный многими авторами феномен не поражает воображение так, как другая характерная черта новой «информационной» экономики. Начиная с конца 1990-х гг. стали появляться компании и сервисы, оказывающие целый ряд услуг на бесплатной основе. Конечно, всем сегодня хорошо известно, что бизнес-модели Google или Facebook основываются на значительных доходах от рекламы (по итогам 2019 г. они составили соответственно $134,8 млрд и $69,7 млрд472), однако это не отменяет главного момента: частные потребители услуг этих корпораций, пользующиеся электронной почтой или поисковыми сервисами, ничего за это не платят. Если вспомнить историю, еще в 1997–1999 гг. расширенный «почтовый ящик» на сайте Hotmail объемом 100 мегабайт стоил $99 в год, тогда как с начала 2000-х большинство сервисов перешло на бесплатное обслуживание, а объемы «ящиков» выросли до 1 терабайта473. В 2003 г. был запущен сервис Skype, резко удешевивший телефонные разговоры и сделавший их бесплатными между абонентами сервиса; с 2010 г. действует сервис Facetime, позволяющий осуществлять бесплатные аудио- и видеозвонки между компьютерами и мобильными устройствами компании Apple; в последние годы на данном рынке наметился настоящий бум — компании, позволяющие осуществлять бесплатный обмен информацией, устраивать семинары и видеоконференции, появляются практически ежемесячно. Капитализация данного рынка огромна и постоянно растет: Facebook оценивается рынком на 1 июля 2020 г. в $677,0 млрд, Zoom — в $73,1 млрд, Pinterest — в $13,9 млрд474, Skype и LinkedIn были приобретены Microsoft в 2011 и 2016 гг., соответственно, за $8,5 млрд и $26,2 млрд475. Сегодня эти успехи вызывают серьезное недовольство со стороны многих экономистов и политиков: по крайней мере с середины 2010-х гг. постоянно появляются статьи, авторы которых сравнивают поведение этих «монстров» с действиями картелей начала ХХ в.476, а в последнее время их «демонополизации» и насильственного разделения на отдельные сервисы требуют даже политики477 — но с такими сравнениями сложно, на мой взгляд, согласиться по фундаментальной причине: сотни миллионов потребителей (сетью Facebook сегодня активно пользуются 2,7 млрд человек, а почтовыми сервисами Google — 1,5 млрд478) не испытывают никакого монопольного давления на свои кошельки, так как, повторю, ничего не платят за базовые сервисы этих компаний. Последнее обстоятельство способствует формированию осторожной оппозиции подобным поползновениям479.

Tренд формирования целых отраслей, которые финансируют запросы потребителей из косвенных доходов, — тренд, упрочение которого в будущем лично у меня не вызывает сомнения, — ставит два важных вопроса, имеющих к формированию новой финансовой системы самое непосредственное отношение.

С одной стороны, нужно отдавать себе отчет, что сложившаяся на протяжении всего ХХ в. модель экономического роста ориентировалась на концепцию валового внутреннего продукта и национального богатства, причем оба этих показателя имели стоимостное выражение. В рамках данного подхода общество было тем благополучнее, чем больше добавленной стоимости оно производило на протяжении определенного периода и чем дороже оценивались принадлежащие его гражданам и резидентам активы. Формирование «новой экономики» создает условия для пересмотра этой концепции по двум причинам. Во-первых, возникает широкий спектр бесплатных услуг и продуктов, которые успешно конкурируют с более традиционными сервисами и оказывают на них, я бы сказал, разрушительное воздействие (с 2010 по 2019 г. число отправлений, обрабатываемых Почтовой службой США, снизилось на 16,5%, до 142,6 млрд единиц в год480, тогда как количество электронных сообщений в мире составило в 2019 г. почти 294 млрд в день481; вероятно, что еще более катастрофическим станет влияние бесплатной инфраструктуры «домашних офисов» на рынок офисной недвижимости. Во-вторых, в последние годы «разворот» в сторону снижения цен и издержек намечается и во многих других отраслях (от автомобилестроения, где заметно увеличение поставок микролитражных автомобилей и электрокаров [по состоянию на 1 июля 2020 г. пионер электромобилестроения компания Tesla превысила по капитализации $208 млрд и теперь стоит дороже, чем Volkswagen, General Motors, BMW, Ford и Fiat Chrysler, Ferrari, Honda, вместе взятые482] до альтернативной энергетики, где цена электричества, получаемого из устанавливаемых на крышах домов солнечных батарей снизилась в 100 раз за 40 лет483, что приближает перспективы практически бесплатной энергии). Этот тренд подрывает саму идею традиционных инвестиций (о чем подробнее я скажу чуть дальше) и заставляет в целом усомниться в перспективности того типа экономического роста, который сегодня считается необходимым всеми правительствами в мире.

С другой стороны, нельзя не видеть, что формирование мощного тренда в направлении либо непосредственного удешевления части производимых товаров и услуг (вплоть до их полностью бесплатного предложения), либо значительного увеличения потребительной стоимости определенного товара при относительной стабильности его цены для пользователя прямо противоречит классической теории процента, так как на протяжении веков в основе ссудного капитала лежало понимание того, что в перспективе товар, скорее всего, будет стоить дороже, чем сегодня. В условиях, когда на рынке целого ряда благ, пользующихся высоким и устойчивым спросом, формируется тренд на устойчивое снижение цен на фоне постоянного повышения качества и увеличения разнообразия потребительских свойств товара, привлечение кредитных средств для немедленного приобретения того, что завтра станет дешевле и лучше, чем сегодня, выглядит попросту иррационально. Сейчас этот момент еще не слишком хорошо осмыслен, однако уже в среднесрочной перспективе он может стать существенным фактором, влияющим на хозяйственное развитие. Нулевые и отрицательные процентные ставки, природу которых я ранее объяснял через специфические черты современной финансовой системы, могут на самом деле иметь и куда более фундаментальные основания, порождаемые тектоническими сдвигами в экономике, основанной на знаниях и новых технологиях. Мир, которому удастся воспользоваться открывающимися возможностями, может оказаться не просто пространством «неограниченного богатства» в том смысле, о котором говорилось выше; он стремительно начинает создавать новый специфический источник богатства, заключенный в самих его жителях, — и тут мы переходим еще к одному немаловажному моменту.