Экономика без догм: Как США создают новый экономический порядок - [29]

Однако масштаб перемен не может быть объяснен лишь снижением стоимости массово производимой технологической продукции. Основой «неограниченного богатства» западного мира становится то, что продажа копий не предполагает отчуждения самогó исходного продукта. Иначе говоря, отличие «новой» экономики от «старой» состоит прежде всего в том, что в старой объектом купли-продажи становится собственно товар, в новой — право на его (обычно временное) использование. В какой-то мере можно сказать, что речь идет даже не о торговле, а об аренде или лизинге; вероятно, было бы правильно говорить даже не о приобретении собственности, а скорее о владении тем или иным активом, так как может оказаться, что его использование обусловлено или ограничено определенными обстоятельствами (например, в ходе продолжающегося ныне спора США с китайской компанией Huawei американские корпорации [в частности, Google и Microsoft] временно ограничивали доступ владельцев планшетов и телефонов Huawei, выпущенных после 15 мая 2019 г., к своему программному обеспечению452. Конечно, подобная новая реальность рождает и противодействие — так, в мире нарастают масштабы воровства интеллектуальной собственности (власти США оценивают ущерб, ежегодно наносимый им американской экономике одним только Китаем, в cумму от $225 млрд до $600 млрд ежегодно453), и борьба с ним, хотя уже и стала одним из важных приоритетов как для развитых стран, так и для международных экономических организаций454, не приносит пока явных успехов455. При этом факт остается фактом: возникает новая экономическая модель, основанная на торговле копиями с неотчуждаемого исходного продукта, остающегося в собственности производителя.

Оценивая этот процесс, следует дополнительно подчеркнуть еще одно важное обстоятельство: развитие «экономики знаний» приводит к стремительной концентрации интеллектуального потенциала, чего в индустриальной экономике в подобных масштабах не происходило. В основе данного феномена лежит то, что мало уметь пользоваться копией интеллектуального продукта и мало даже получить доступ к исходному коду — нужно обладать способностями тех, кто его создал. В традиционной экономике можно было захватить или купить некоторые производственные активы; можно было украсть секрет создания того или иного продукта (даже, например, ракетного двигателя или атомной бомбы), что в итоге приводило к довольно быстрому воспроизведению технологии; сегодня можно купить компанию по производству программного обеспечения, но такая покупка окажется бесполезной при потере десятка ключевых специалистов, ответственных за разработку новых программ. Знание и интеллект, общение их носителей между собой, повторю, приводят к невиданной концентрации «нового богатства» в развитых странах и возникновению масштабных очагов наукоемкого производства. Что бы ни рассказывал П. Дуров о несовершенном инвестиционном климате в Калифорнии456, Кремниевая долина остается домом для более чем 2000 компаний, из них 357 публичных с суммарной капитализацией $7,63 трлн на 20 февраля 2020 г.457, где живут и работают более 835 000 специалистов458, создающих прорывные технологии завтрашнего дня, — домом, который больше никому не удалось построить. Формирование на одном полюсе «неограниченного богатства», а на другом — центров индустриального производства и является одной из важнейших причин раскола мира на ту его часть, где проводятся все более смелые финансовые эксперименты, и на ту, где приходится довольствоваться собиранием долларовых резервов на случай непредвиденных кризисных обстоятельств.

Третий принципиальный сдвиг касается соотношения потребительской стоимости и цены индустриальных и «постиндустриальных» товаров.

Я уже приводил пример с автомобилями, вес, мощность двигателя и цена которых заметно росли на протяжении индустриальной эпохи. Не будет большим преувеличением сказать, что данный тренд распространялся на большую часть предметов потребления и индустриально производимых услуг. В текущих ценах (то есть без учета инфляции и роста доходов) цена среднего продававшегося в США холодильника с механизмом для производства льда выросла с $1060 в 1989 г. до $1700 в 2020-м459; цена одной ночевки в отеле — с $45,4 в 1980 г. до $131,2 в 2019 г.460, а фунта говядины в розничной продаже — с $0,89 до более чем $5 в феврале 2021 г.461 Если же обратиться к основным продуктам «новой экономики», можно увидеть совершенно иной тренд. В 1985 г. компьютер IBM PC XT c 10-мегабайтным жестким диском стоил $4395462; первые лэптопы с цветными экранами, например появившийся в 1993 г. PowerBook 180C от Apple, оценивались в $3719–4079463. Сегодня качественные ноутбуки в США продаются за $700464, то есть в шесть раз дешевле номинально и в 12–15 раз с учетом инфляции. В 1985 г. мобильный телефон Motorola DynaTAC стоил $4000465, а звонки обходились от 24 до 40 центов за минуту при абонентской плате $50/месяц466; сегодня средний продаваемый в Соединенных Штатах в рознице новый смартфон уходит приблизительно за $500467, а за $35–50/месяц большинство компаний предлагают безлимитные тарифы для услуг голосовой связи и интернета. Микропроцессор Intel i486 в 1990 г. стоил в среднем $590468, тогда как вышедший в 2020 г. процессор Intel Core i7-7700K стоит $400469. При этом самым важным является радикальное изменение потребительских свойств всех этих девайсов: мобильные телефоны сегодня совмещают функции переговорных устройств, телевизоров, пунктов выхода в интернет, фото- и видеокамер, измерителей пульса, ежедневников и десятка других устройств; компьютеры и микрочипы стали в сотни раз мощнее и действуют намного быстрее. Согласно знаменитому закону Мура, число транзисторов в микрочипе определенного размера удваивается каждые два года (а с недавних пор даже каждые полтора)470, чего никогда не происходило в индустриальную эпоху. В целом можно утверждать, что в пересчете на 1 мегабайт емкости массовые жесткие диски за последние 40 лет подешевели (опять-таки без поправки на инфляцию, то есть в текущих ценах) более чем в 10 млн раз471. Эпоха стремительного роста потребительской стоимости товара на фоне обрушения его цены, как это ни странно, хронологически идеально накладывается на период становления финансовой системы современного типа.