Екатерина Великая. Греческий прожект - [18]

Екатерина сожалительно сжала губы:

– Ах, баловник мой! Ну, а когда Боровиковский Владимир будет писать семейный портрет, тоже не захочешь часами просиживать?

Внук, весело взглянув на бабушку, рассудительно молвил:

– Тут уж некуда будет деться, бабушка. Семью надобно будет уважить.

Александр ласково взяв ее руку, и, поцеловав ее мизинчик, резво убежал. Екатерина едва успела провести рукой по его светлым кудрям. Проводив его материнским взглядом, Екатерина продолжила размышлять о должном воспитании, любезных ее сердцу, внуков. Не сумневалась она и в выборе воспитателя-камердинера, генерал-поручика Александра Яковлевича Протасова, родственника княгини Екатерины Дашковой. Ранее он состоял при Великом князе Павле в звании придворного кавалера, являясь его усердным и добросовестным воспитателем. Павел Петрович давно сам родитель, вот и не худо теперь его наставнику, наставлять сыновей своего воспитанника. Екатерина знала, что Протасов, как верный сын православной церкви и строгий хранитель дворянских преданий, не сходился в политических взглядах с Лагарпом. В своих скромных высказываниях, он пытался донести до нее, что свободомыслие Лагарпа опасно и вредно для Великого княжича Александра Павловича. Беседуя с ним, Екатерина выяснила, что хотя, по его мнению, у швейцарца честнейшие намерения, но ратовал сей правдолюб за народное правление, а не за монархию.

Приглашенный Екатериной в прошлом году, по совету Мельхиора Гримма, выпускник Тюбингенского университета, швейцарский адвокат, удостоенный степени доктора права, Фредерик Сезар Лагарп, прибывший в Петербург в качестве воспитателя для ее внуков Александра и Константина, уже второй год ревностно занимался их обучением. Новый воспитатель учил их французскому языку, античной литературе, истории и географии. Как сообщал Гримм, сей молодой француз учился в замке Гальденштейн в Швейцарии с четырнадцати лет, где воспитывался в строгом соответствии с принципами римской республики. С юности, проникнутый ее духом, пламенный защитник свободы, Фредерик изучал римское право, идеи Монтескье и современные гражданские законы. Императрица полагала, что именно таковой человек сумеет воспитать ее внуков в духе продолжателей ее дела по преобразованию России в развитое государство. По приезде в Санкт-Петербург, Фредерик Лагарп написал императрице Екатерине, по ее просьбе, записку с изложением своих взглядов. Цель правления монарха, по его разумению, в том, чтобы разработать кодексы законов, дабы примирить слабых и сильных, навести порядок и установить царство справедливости, что должно одновременно усилить власть государя и сделать своих подданных счастливыми и свободными.

Он утверждал: «Повсюду, где монарх ведет себя, как первый слуга своей страны и отец своего народа, он надежнее защищен законами и любовью своих подданных, нежели солдатами и крепостями».

Что ж, таковой подход к понятию о монархии не противоречили взглядам Екатерины. Первое время, пристально наблюдая за ним, она видела, как нелегко было на первых порах Лагарпу среди вельможного окружения. Но, как токмо сановники поняли, что сей человек ничем им не противуречит, то оставили его в покое и полюбили. Такова русская душа, коя, вестимо, полюбилась и Лагарпу. Екатерине нравилось, что он не упускал случая рассказывать Александру и Константину о примерных правителях-реформаторах: Траяне, Юлиане, Генрихе Четвертом, Фридрихе Втором, Лоренцо Медичи, а из русских правителей, конечно же, Петре Первом. То были, по мнению императрицы, знатные примеры, кои ее внукам надобно знать. По ее мнению, всякий добрый совет, особливо взятый из истории, к разуму хорош. Великий князь, Александр Павлович необычайно умен и должон стать самым лучшим из реформаторов всех времен и народов! Не инако!

«Что ж, – думала Екатерина, – Лагарп и Протасов – две противуположности, истина где-то посередине. Чаю, мой внук разберется, что чего стоит».

Все бы ничего, но ей не нравилось, что оные непримиримые воспитатели, весьма трогательно и единодушно тщились внушить Александру любовь и уважение к отцу, Великому князю Павлу Петровичу. Но с оным, она ничего не могла поделать. «Ну, дай-то Бог! – думала она, – у детей должон быть отец… Токмо я не предвижу в его родительском влиянии ничего хорошего».

Дневник императрицы:

Николай Петрович Архаров получил назначение генерал-губернатором Тверской и Новгородской Губерний.

* * *

Потемкин ждал императрицу к себе в гости, но в тот день она была совсем не в том духе. Она настояла, чтоб к Светлейшему князю поехала ее небольшая свита. Теперь он сидел за столом в окружении своей племянницы Санечки Браницкой, статс-секретаря императрицы – Александра Безбородки, Анны Протасовой, Марии Перекусихиной, княгини Екатерины Дашковой и своего друга, Гавриила Державина. Последний любопытствовал:

– Сказывают, Лев Нарышкин своего внука, Левушку, сына старшей дочери, Натальи Львовны, отдает в Пажеский корпус?

– Да, его внук и тезка собирается стать императорским пажом, – весело отозвалась графиня Александра Васильевна. – Наталья Львовна сказывала, директор корпуса, секунд-майор Шевалье де Вильно Франц Николаевич, готов его принять. Будет маленький Лева всяческие науки изучать. Он, кстати, весьма похож своими выходками и остроумием на деда.