Эхо вины - [14]

Несколько минут спустя она притормозила у живописного домика из красного кирпича, с лакированной дверью и белыми оконными рамами. Миссис О'Брайан была страстной садовницей. Даже в суровых условиях местного климата она сумела вырастить восхитительный цветник, вызывавший зависть всех соседей. Вирджиния прошла по тропинке между рядами красновато-коричневых астр и ярких разноцветных гладиолусов.

Осень известила о своем приходе тихо, но отчетливо. Здесь, на возвышенности, она наступала очень рано. В конце сентября можно было ожидать первых серьезных штормов, а затем на острова опускались туманы, и долгие месяцы местность оказывалась окутанной белой пеленой. Такая погода представлялась Вирджинии весьма романтичной, хотя, наверное, поживи она тут круглый год да окунись в омут серой промозглой зимы, царящей с октября по апрель, тогда, быть может, она уже не заикалась бы о романтике.

Один-единственный раз ей удалось уговорить мужа провести здесь, в их домике, Рождество и Новый год. Но Фредерик нашел такое времяпровождение просто отвратным и взял с жены слово, что она никогда больше не будет ставить над ним такие эксперименты.

– Мало что в этом мире способно загнать меня в уныние, – высказался тогда Фредерик, – но зима на Скае стоит на первом месте в списке моих «депрессантов».

«Очень жаль, – думала женщина. – А уж я-то с удовольствием провела бы здесь несколько дней в ноябре или декабре».

Вирджиния долго стучала в дверь, но на ее стук никто не ответил, поэтому в конце концов она вошла в дом сама и оказалась в тесноватой прихожей. Не запирать двери на замок было обычным делом на острове, и если хозяева не слышали, как стучит гость, то он спокойно мог заходить внутрь. Жители острова знали друг друга в лицо, и поскольку еще дед и отец Фредерика приезжали сюда на отдых со своими семьями, то Квентины считались здесь едва ли не аборигенами.

– Миссис О'Бра-ай-ан! – вполголоса позвала Вирджиния, но ответом ей было глухое молчание.

В конце коридора виднелась кухонная дверь. Когда Вирджиния нерешительно приотворила ее и переступила порог просторного помещения с каменным полом и множеством начищенных медных горшков, расставленных по настенным полкам, она увидела вовсе не миссис О'Брайан.

За столом сидела Ливия. Перед ней стояла большая чашка, а на подставке со свечой грелся заварочный чайник. Чашка молодой женщины была давно пуста, но та и не думала наполнять ее снова. Безучастным взглядом Ливия глядела на столешницу. И, хотя она подняла голову в тот момент, когда вошла Вирджиния, в ее глазах не промелькнуло и тени понимания, что кто-то вошел в помещение.

– Ливия! – взволнованно воскликнула Вирджиния. – Боже мой, я знаю, что вам с мужем пришлось пережить!

Не договорив, она шагнула к бедной женщине и крепко обняла ее.

– Я должна была вас увидеть.

Глянув в окно, Вирджиния наконец обнаружила миссис О'Брайан – та была в саду и развешивала на веревках белье. Пусть она задержится там подольше. Вирджинии так хотелось побыть с Ливией наедине.

Она села за стол и окинула свою бывшую домработницу внимательным взглядом. На молодой женщине был халат кричащей расцветки, явно с чужого плеча, коротковатый для ее рослой и очень худой фигуры.

– Я привезла вам кое-что из одежды, – выговорила Вирджиния. – Сумка там, в машине. Я принесу ее позже. Размер у нас с вами примерно одинаковый. Вещи миссис О'Брайан вам явно малы.

– Спасибо, – с трудом разлепила рот Ливия, все это время хранившая молчание.

– Ну что вы, не стоит благодарить. Горячий ли у вас чайник? Выпейте еще чаю.

Вирджиния достала с полки еще одну чашку, налила кипяток с заваркой для себя и Ливии, добавила немного сахару. Несчастная женщина сидела прямо, словно истукан. Казалось, что в данный момент она абсолютно беспомощна и что ее необходимо поить с ложечки, как дитя.

– Расскажите мне, как это было, – мягко попросила Вирджиния, ловя затравленный взгляд Ливии.

– Это… это было просто ужасно, – выдавила та после некоторого раздумья. – Эта… вода… страшно холодная.

– Представляю! – округлила глаза Вирджиния. – Мне безумно вас жаль. Не каждый может перенести такое! И вам ничего не удалось… спасти?

– Ничего. Абсолютно.

– Однако вы спаслись сами, и это главное!

Ливия отрешенно кивнула:

– У нас не осталось ровным счетом ничего.

– Как это ничего? Ливия, вы живы, и это главное!

Вирджиния произнесла это с чувством, но в тот же момент она представила себя в подобной ситуации и поняла, что потеряй она все свое бренное земное добро, участливые слова «но ведь вы живы!» вряд ли принесли бы ей настоящее утешение.

Внезапно ей пришли на ум слова Фредерика.

– Разве вы не были застрахованы? – осторожно спросила она.

Ливия покачала головой:

– От потери нашей собственности – нет…

С трудом выговаривая слова, молодая женщина опустила взгляд и принялась рассматривать свое одеяние – неуклюжий аляповатый банный халат. На глаза ее внезапно навернулись слезы.

– Я ненавижу эту тряпку! Она просто дикая! И почему я должна носить такое?!

Вирджиния понимала, что сейчас у Ливии полно других проблем, более существенных, чем одежда. Но эта вспышка эмоций была легко объяснима. Сорвать досаду м гнев, связанные с огромной потерей, Ливии было больше не на чем, и паршивенький, слишком короткий и неудобный халатик отвечал теперь за все ее переживания, за ту зависимость от милости чужих людей, в которую попала эта несчастная женщина.