Крышка возвращается на место. Бутылка кочует в сумку.
— Может быть, — говорит Дэрил. Шмыгает носом и облизывает губы, снова оглядываясь по сторонам. — Переждём дождь здесь. Дом пустой.
В таких домах обычно проводят большие вечеринки.
Высокие потолки, модные картины, DVD, музыкальный центр. Всё однотонное и слитное, как один огромный кусок золота. Теперь эта дребедень не стоит и цента. Теперь деньги и лоск обесценены.
«Джек Дэниелс» в сумке — вот настоящее богатство.
Глотку слегка печёт, и от этого горячая расслабленность разливается по шее — вниз, к грудной клетке. Дэрил только в этот момент обычно понимает, насколько заебался. Только тогда, когда падает на диван, закинув руки на спинку, откинув голову и широко расставив ноги. Выдохнув.
Смотрит в серый потолок с паутиной трещин в одном из углов, и думает, что когда-то он мог мечтать о такой гостиной.
Он бы превратил её во что-то совершенно другое, конечно. Мерл бы продал все эти электрические навороты, накупил бы колёс и наркоты, которых хватило бы на пару недель безостановочных приходов. Они бы хорошо проторчались в этом идеальном и богатом доме, а потом снова окунулись бы в привычную грязь. Вернулись в свою дряхлую кору, как старые жуки-короеды.
А пока он бы целыми днями сидел у телевизора.
Целыми грёбаными днями, закинув ноги на грёбаный пуф. Специальный из этих грёбаных пуфов для ног. Он бы курил, трахал мерловых шлюх, смотрел футбол и жрал что-то… что было изготовлено хотя бы в этом году.
Дэрилу почти жалко, что теперь в огромном плазменном телике, что висит на стене, можно использовать только провода. Чтобы вздёрнуться, например. Как те сотни людей, которых они повидали за последние пять лет.
Те бедолаги с вываленными изо рта языками и синюшными лицами.
На проводах, на простыне, на верёвке, на ремне, на долбаном галстуке.
Карл падает на диван рядом с Дэрилом и сосредоточенно сверлит взглядом его профиль. Это можно игнорировать, но взгляд въедается в самый мозг и прерывает цепочку мыслей. Дэрил поворачивает голову.
— Что?
— Дай мне сигарету.
Хорошая шутка.
Глухой смешок вырывается из груди. Он отворачивается и бормочет что-то вроде «ага, сейчас».
— Я серьёзно. — Карл действительно серьёзно. — Научи меня курить.
Дэрил качает головой и что-то мычит в закрытый рот. Что-то невразумительное, иногда он сам не понимает, что имеет в виду. Просто оповещает о том, что услышал. Оповещает о согласии или несогласии. Ему проще позволить человеку самому выбрать тот ответ, который ему по душе.
Карл морщит лоб и садится немного ближе, пытаясь заглянуть в лицо.
— Мне скоро девятнадцать, а я ещё не пробовал.
Ёб твою мать, приятель.
— Что ещё ты не пробовал? — резко интересуется Дэрил. — Чему ещё тебя научить, а?
Карл моргает несколько раз прежде, чем быстро отвести взгляд. До Дэрила не сразу доходит, почему щёки Карла стремительно наливаются кровью.
— Я, э-э… — пацан закусывает край губы. — В общем-то, ничего.
Слова явно застревают в глотке, и Дэрил морщится, мысленно матеря себя за эту фразу.
Что пробовал Карл? Что умеет Карл, кроме как бежать от смерти без остановки, кроме как добывать консервы в мёртвых домах и обыскивать куртки мёртвых людей? Нихера. Единственная девчонка, с которой он… дружил, была София, которую застрелил Рик, потому что из маленькой девочки она стала мёртвой маленькой девочкой с гниющими внутренностями.
Она дважды подохла на его глазах.
Что пробовал Карл, кроме просроченных консервов?
— Я говорил о… наркотиках, а не… — Дэрил давится словами и сжимает зубы, раздражаясь. — Я не имел в виду ничего такого.
Светлые глаза опускаются. Их почти не видно за тёмными ресницами. На скуластое лицо падают волосы, и на миг создаётся ощущение, что именно так выглядел Рик в свои восемнадцать.
Чёрт. Чёрт, не думай об этом.
Херня.
Карл поднимает глаза практически тут же — неожиданно и уверенно. Словно захлопнувшаяся крышка железной клетки.
Дэрил чувствует, как рот наполняется горечью, потому что он замечает. Узнаёт этот взгляд.
— Ты прав, забудь, — Карл смотрит всего пару секунд. Потом отворачивается и откидывается на спинку дивана. — Глупая была идея, — фыркает он.
И замолкает.
Серые радужки пустые и безжизненные, как треснутый потолок.
* * *
Дэрил понимает, что ему нравится, когда Карл становится прежним.
Ему не нужно делать слишком многого. Сейчас никому не нужно слишком многого — лишь мелкие прихоти. Крыша над головой, еда, две рабочие руки, две рабочие ноги и здравый ум. Это честная жизнь — самая честная из всех, которые можно себе представить. Ты ешь то, что добываешь. Ты живёшь, если выдрал свою задницу из рук смерти.
Ты живёшь, если заслуживаешь этого.
За десять месяцев Карл ни разу не становился тем Карлом, которым он был до смерти Рика.
Всё то время, что они уже прожили в Вирджинии.
Они питались свежими яйцами, выращенными ими же овощами. Иногда — бич-пакетами, хлопьями, консервами. Они часто ходили в ближайший город — Портленд. Они пробовали делать консервы сами.
За десять месяцев после смерти Рика они неплохо обжили дом — тот, что ближе всех к полям. У них четыре курицы и пара диких свиней. Иногда Дэрилу везло на охоте и тогда у них появлялось мясо. Однажды в ловушку Карла попался молодой олень, и с тех пор у них появилось много засушенной оленины.
