Эхо моей судьбы - [4]

Я надеюсь, Твоя мне не вечною будет опала,

Лучше Бога никто не умеет любить и прощать.

«Прощай, любовь! Тебе не удалось…»

Прощай, любовь! Тебе не удалось

Открыть своим ключом ворота рая.

Я в сердце не вынашиваю злость,

Но не забуду, даже умирая,

Мучителя, что был со мной суров

И, мой порыв приемля равнодушно,

Презрел мои признания и кров,

И согласился с доводом послушно,

Что так нельзя, но будет всё, как есть,

Что я чужда и времени, и месту,

И я должна, услышав эту весть,

Послушна быть, покорна, неизвестна…

Я — без лица, без имени, без дат,

Без общих дел, но в чутком ожиданье,

И будет мне наградой из наград

Однажды наше тайное свиданье.

Но нет, я в жертвы точно не гожусь.

Скорей забудь меня, как день вчерашний.

Я снова в одиночество вернусь,

С тобой, любовь, мне холодно и страшно.

«То молил, то срывался на крик…»

То молил, то срывался на крик

Голос разума, сердцу не внемля.

Год прошёл, словно крошечный миг,

И весна опустилась на землю.

Вновь цветут по округе луга,

А в садах алых роз полыханье…

Как найти у любви берега,

Где лекарство найти от страданья?

Нынче выйдет на небо луна,

Будет лик её полон и скорбен,

Буду я, как и прежде, одна,

Звёзд затеплится сонм, бесподобен,

Поплывут ароматы в ночи,

Светляки полетят над поляной,

Тишины тихий зов, нарочит,

Вновь меня позовёт полупьяно.

Он закружит, как ветер, вокруг,

Обовьёт меня цепко и властно,

И заставит почуять испуг,

И понять, что любила напрасно.

Там, за далью томительных дней,

Я одна, как и прежде, поныне…

А любви беспредельной моей

Умереть в твоей глупой гордыне.

Не понять мне ни лжи, ни огня,

Что горит, только душу не греет.

Полюбить ты не можешь меня, —

Твое сердце любить не умеет.

Этой правды ужасной полна,

Да ещё высоты недоступной,

Смотрит с неба на землю луна,

Словно идол любви неподкупный.

«Подгулявшее эхо речные обходит холмы…»

Подгулявшее эхо речные обходит холмы,

Белых цапель пугая, в потоке купающих клювы.

Соловьиные звоны вечерние, радостно взмыв,

Растеклись по окрестностям, с эхом поспорить задумав.

И ручья говорливость вплелась органично в закат

Вперемешку с камланием верных природе лягушек.

Лишь деревьев печален обрушенный с кручею ряд

В горевании вещем опущенных в воду макушек…

Вдруг цыганских гармоник неистовый вырвался бред

Из каких-то глубин, из земного пропащего быта

И разладил звучащий в душе моей дивертисмент,

И закапал дождём сквозь небесные мелкие сита…

Цикл Ильин день

Плывёт рассвет в нежнейшей тишине

По млечному лесному окоёму,

Быть может, кто-то вспомнит обо мне

Под колокольный отзвук невесомый.

Летит, струясь, малиновая весть,

И зреет плод, и птичье пенье глуше…

В аллеях сна одна загадка есть,

Волнующая вызревшую душу.

Я возвращаюсь в мир забытых грёз,

Там время, как стреноженные стрелки,

По кругу ходит, там любой вопрос

В реальности покажется безделкой.

«На склоне лет…» Высок ли этот склон?

Зажмурившись, стою и жду ответа:

Случилась жизнь моя, иль это сон,

Земного продолжение рассвета?

Я помню всё. Стараюсь не остыть

Умом и сердцем, и душою зрячей,

Но, как порою хочется забыть

Мой взрослый сон, где время шло иначе.

С рождения несовместима ложь

С моею группой крови голубою,

А мирный день на год войны похож,

Где снова бой веду сама с собою…

Из-за тумана показался крест,

Взошедшим солнцем жарко позлащённый,

Благословенный, словно Божий перст,

Создавший эти видимые склоны

И облаков блуждающих стада

Над поймою речною в блеске дивном,

Любовь, что не прервётся никогда,

И вод святых живительные ливни…

А звон всё нарастает, шум берёз

Ему аккомпанирует приветно, —

Предтече шумных августовских гроз —

Дню Ильину. И как-то незаметно

Подкрался лета душного конец,

Моя земля вздохнула с облегченьем,

Плодоносящий на чело венец

Вновь водрузив. В своём круговращенье

Она весь цикл пройдёт ещё не раз

От бурных вёсен до осенних жалоб,

Расцвечивая красочный рассказ

Об этих вехах всем, чего желала б,

И всем, чего ждала в своей глуби

Невидимо и недоступно глазу,

Чтоб, разгулявшись, в гневе погубить

Род человечий. Нет, не вдруг, не сразу,

Но постепенно приближая час,

Когда мы, зажиревшие от лени,

Не слышащие больше Божий глас,

Презреем жизнь во славу поколений.

:::

Как колесница под рукой пророка,

Гремят громы, раскатывая ширь,

Кричит на липе мокрая сорока,

Благовестит на горке монастырь.

На Войнинге купальни опустели,

Качает дождь кувшинки в рукавах,

Малиновки — лесные менестрели

Чирикают в ракитовых кустах.

Откуда грусть на праздник дождевая?

Лисички разбежались из-под ног…

Великий день от края и до края

Наполнил смыслом видимый чертог.

Олень рога купает, на осоке

Застыли стайки резвые стрекоз,

Густеет вечер синий на востоке,

Готовясь к ночи, зреет время гроз.

За сполохами сполох, — вот веселье,

Чего грустить, печалиться, когда

Илья пророк справляет новоселье,

Кропит простор небесная вода!

Но я грущу, и мысли вновь печальны,

В моей судьбе от недочётов ночь.

Пусть вспомнят обо мне в пределах дальних…

Но только я смогу себе помочь.

:::

Чего желать? Мне нечего желать.

Всё совершилось, всё идёт к итогу.

Лишь от земли мне глаз не оторвать —

Творения, что так любезно Богу.

От горечи мне трудно отойти, —

За что пытают люди плоть земную

И что оставят ей в конце пути,

И отчего их это не волнует?!

Вокруг краса, щемящая до слёз,