Эхо Марсельезы - [50]

– Дорогу! Дорогу пажу монсеньера принца де Ламбаля! А ну! Уступите дорогу!

Толпа расступилась, освобождая дорогу молодому кавалеру, мчавшемуся на лошади, такой же белой, как и букет в его руках. Волосы его были светлы, он был высок и худощав. Без сомнения, это был не красавец, но зато его суровое лицо абсолютно преображала обаятельная улыбка. Он спрыгнул на землю в нескольких шагах от кареты и, преклонив колено, протянул цветы новоявленной принцессе. Потом он сказал, что господин послал его, чтобы приветствовать благородную невесту и просить ее поторопиться, ибо ее ожидают с великим нетерпением.

Со своей стороны, Мария-Тереза также горела желанием увидеть своего галантного супруга. Она попросила пажа сесть в карету, чтобы тот смог подробным рассказом удовлетворить ее любопытство. Оставшийся отрезок дороги не был длинным: путь лежал всего лишь до Нанжи, где и должно было состояться бракосочетание, но за приятной беседой путь стал бы еще короче.

Молодой посланник не заставил себя просить дважды. Оставив свою лошадь на попечение французскому гвардейцу, он ловко взобрался в тяжелый экипаж и с большим уважением поцеловал протянутую ему ручку. Кареты тронулись в путь. Но лошади не сразу пошли галопом, а лишь спустя какое-то время, когда, устроившись между закутанной в меха невестой и ее гувернанткой, паж занялся описанием Версаля и Парижа.

В замке Нанжи, недалеко от Провена, герцог Пентьеврский уже ждал будущую невестку. Маленький город был переполнен, но увлеченная рассказом пажа Мария-Тереза этого почти не заметила. А следовало бы очнуться: они наконец-то приехали!

Кареты были мгновенно взяты толпой в плотное кольцо. Невесту закружили люди, среди которых паж незаметно исчез. Мария-Тереза только теперь поняла, что забыла спросить имя своего спутника – она тщетно искала его фигуру глазами. К тому же глазеть по сторонам было некогда: пора было целовать руку свекра.

Однако каково же было ее удивление, когда герцог Пентьеврский предстал перед девушкой в сопровождении все того же пажа. Правда, тот не походил более на слугу: роскошный костюм из белого атласа, расшитый золотом, сменил прежний костюм, да и взгляд уже не походил на взгляд подчиненного. Милое приключение принца закончилось взрывом смеха, а предсвадебные торжества начались со следующего же дня. Нанжи был красиво освещен в честь молодой принцессы, и каждый был счастлив, что может увидеть истоки союза двух принцев крови, почти как в старинной сказке о феях. Обычно подобные церемонии имеют мало общего с романтической любовью… Но тут каждый представлял себе продолжение – нежный медовый месяц и много милых детей.

К счастью для обитателей Нанжи, они не увидели продолжения этой сказки, ибо через несколько дней молодая пара отправилась в Версаль, где новоявленную мадам де Ламбаль ожидал сам король. Мария-Тереза встретила там достойный прием и была ослеплена блеском дворца, элегантностью двора… но она не переставала сожалеть о Нанжи, подарившем ей несколько часов счастья. А через два месяца (всего лишь через два месяца!) молодая супруга напишет матери, Кристине Гессенской:

«Почему монсеньор де Ламбаль, вначале собравший вокруг меня все земные радости, согревший мое сердце огнем любви, вдруг так поразительно переменился? Тысячи дурных предчувствий преследуют меня. О, дорогая матушка, если вы разделите со мною эти печали, может быть, они не будут меня ранить так жестоко…»

Письмо это датируется 15 марта 1767 года, когда Мария-Тереза уже потеряла хрупкую любовь своего супруга. И ей не суждено было вернуть то счастье, что она испытала в Нанжи. Другие замки позднее увидели ее брошенной, потом – безутешной вдовой, потом – преданной подругой Марии-Антуанетты, и так вплоть до самого трагического конца.

Но прежде чем стать свидетелем этого кратковременного счастья, Нанжи повидал многое. Замок, охранявший небольшой, но очень древний городок, принадлежал роду Бришанто, благодаря которому (а именно Антуану де Бришанто) Нанжи в 1612 году стал маркизатом. Это было семейство военных, подобно большинству в этих местах на востоке Франции. Среди маркизов де Нанжи особенно знаменит оказался Луи-Арман де Бришанто-Нанжи, пришедшийся ко двору при Людовике XIV, – «фаворит женщин», который блестяще проявил себя в битве при Мальплаке. Этот подвиг принес ему потом звание маршала Франции, однако не снискал для него любви в глазах Сен-Симона. Суровый мемуарист искренне ненавидел его и создал впечатляющий портрет героя:

«Нанжи, как мы теперь видим, был одновременно и зауряднейшим, и изысканнейшим маршалом Франции. Прекрасное, ничем не примечательное лицо, хорошее не выдающееся телосложение, воспитанный среди галантных интриг супруги маршала де Рошфора, его бабушки, и мадам де Бланзак, его матери, которые были искушены в этом и считались неплохими наставницами. Увидев свет в ранней молодости, ибо они составляли там что-то вроде центра, он не знал иных забот, кроме как нравиться дамам, говорить на их языке и добиваться их с не свойственной его возрасту и веку скромностью. Никто не был так моден в свете; под его командованием был совершенно детский полк; он проявил силу воли, старание и блестящую храбрость на войне, и дамы оценили это в достаточной для его возраста мере. К нему благоволил монсеньор герцог Бургундский, бывший ему почти ровесником, и весь бургундский двор, где он был очень хорошо принят. Монсеньор, страстно влюбленный в свою супругу (как и весь его двор!), не был сложен так же хорошо, как Нанжи. Но принцесса так разумно отвечала на все его сомнения, что тот умер, ни разу не заподозрив, что она обращала свои взоры на кого-либо еще. Нанжи не был равнодушным человеком, просто он боялся влюбиться…»