Его уже не ждали - [8]
Наконец из глубины коридора вынырнул силуэт. Угрюмый на вид старик держал в руке закопченный фонарь, в котором едва мерцал огонек. Приблизив бородатое лицо к защищенному ажурной железной решеткой дверному стеклу и подняв фонарь, старик старался рассмотреть человека, стоявшего в темноте на улице. Нет, перед ним не жилец меблированных комнат. И старик, не снимая цепочки, приоткрыл дверь.
— Что пану угодно?
— Я хочу видеть пани Терезу Гжибовскую.
— Ов-ва! — старик еще выше поднял фонарь, чтобы осветить лицо незнакомого. — Пани Тереза, прошу пана, уже восемнадцать лет на том свете.
«Это, кажется, Остап Мартынчук, — пристально вглядываясь в лицо старика, подумал Гай. — Да, он. Как постарел! Не узнал меня…»
Старик, все еще не открывая дверей, с интересом и вместе с тем подозрительно разглядывал ночного гостя. По лицу Гая пробежала чуть заметная тень беспокойства: «Не изменилось ли что-нибудь за эти годы? Можно ли довериться? Однако нет, — возразил себе Гай, — камень, сколько бы ни лежал, бревном не станет; дуб можно срубить, но не согнуть», — и успокоился.
Гай хорошо знал, что в натуре дворника Остапа Мартынчука не было рабской, лакейской угодливости, присущей некоторым людям в его положении. Он был работящим, но головы никогда ни перед кем не гнул, держался независимо, с чувством собственного достоинства. Вот этого ему и не могла простить дочь торговца рыбой пани Тереза Гжибовская. Этот «гайдамака-разбойник», как злобно называла дворника хозяйка меблированных комнат, имел счастье спасти ее мужа во время пожара. «Мой старый дурак выжил из ума, — не раз жаловалась жильцам на покойного мужа пани Тереза, — и ничего мудрее не мог придумать: в оставленном у нотариуса завещании указал, что Остап Мартынчук может жить в дворницкой до самой смерти, да еще бесплатно…»
— Теперь домом владеет дочь покойной пани Гжибовской. Да и свободных комнат нет, — угрюмо проронил Мартынчук.
И вместо того, чтобы закрыть дверь, он вдруг быстро снял цепочку и впустил Гая в коридор с каменным полом и сводчатым потолком. Из-под нахмуренных бровей на Гая глянули чистые голубые глаза. Немного испуганное ранее лицо Мартынчука будто засветилось от радостного волнения.
— Пойдемте, — шепнул старик, поспешно закрывая дверь на широкую железную задвижку.
Идя впереди и освещая дорогу, Мартынчук повел гостя по деревянной лестнице вниз.
В кухне он погасил фонарь, повесил его и приветливо указал на приоткрытую дверь, откуда едва пробивался свет.
— Прошу, заходите, там никого нет.
Пригнувшись, чтобы не удариться о притолоку, Гай вошел в низкую продолговатую комнату.
Мартынчук торопливо подошел к столу, занимавшему добрую половину комнаты, и подкрутил фитиль шестилинейной лампы.
Какое-то мгновение Гай стоял сосредоточенный, молчаливый, внимательно осматривая комнату. Очевидно, Мартынчук ожидал кого-то, да и вздремнул на кушетке. Звонок разбудил его…
«Кажется, здесь ничего не изменилось, — подумал Гай. — Разве что этажерки с книгами тогда не было… Кисейного полога возле низкой двуспальной кровати нет. Теперь уже не у изголовья, как прежде, а на старом комоде белеет гипсовое распятие Христа (подарок старого пана Гжибовского за спасение его жизни, символизирующий безраздельное право Остапа Мартынчука пользоваться дворницкой до гроба). Вот небольшой кованый сундук, на котором когда-то спал белоголовый Гнатко. Ему теперь, должно быть, лет тридцать пять. Как сложилась его судьба?»
Остап Мартынчук поймал на себе пристальный взгляд Гая и тоже подумал: «Узнать почти невозможно. Но глаза — глаза не изменились: как и когда-то, в самую душу глядят. Годы щедро припорошили инеем его голову. Совсем поседел…»
— Если не побрезгуете, то, может, как бывало, воспользуетесь гостеприимством простого дворника? Га? — с хитринкой в голосе спросил гостя Мартынчук и взял из рук Гая шляпу, дождевик и саквояж.
Гай улыбался и молчал.
— Ярослав, дорогой… — голос Остапа Мартынчука дрогнул, губы задрожали.
— Не ждали?
— Нет…
Гай обнял и крепко поцеловал Мартынчука.
— А мы тебя давно похоронили, — усаживая Гая на стул и вытирая кулаком слезы, взволнованно говорил старик. — Прошел слух, будто… Ну, в газете было… что в варшавской цитадели тебя повесили. Одна моя Мирося не верила. Всегда молилась за тебя: «Есть бог на небесах, он все видит, он не даст погибнуть доброму человеку». До ссор доходило. Я ей, бывало, говорю: «Дура ты, дура! Твой бог либо ослеп, либо богачи его подкупили. Даже ребенку видно, что бог всегда на их стороне». А Мирося вся так и задрожит: «Побойся всевышнего, грешник, что ты мелешь?!» И пойдет, и пойдет, так меня аж пот прошибал. Но теперь, — глаза Мартынчука по-мальчишески блеснули, — теперь, когда вижу тебя живым, здоровым, говорю с тобой, я готов стать верующим!
От старика веяло душевной теплотой и любовью. У Гая, возвратившегося сюда после долгих и ужасных лет каторги, сибирских вьюг и морозов, эмиграции, преследования, растаял в груди тот ледок настороженности, с которым он переступил порог этого дома.
Остап Мартынчук, надев фартук, словно заправская кухарка, быстро сварил кофе, нарезал хлеб и, лукаво подмигнув Гаю, снял с подоконника бутыль с вишневкой. Наполняя стаканы, он тоном заговорщика признался:
Вторая книга дилогии «Человек, которого люблю…». В книге читатель найдет дальнейшее продолжение судеб персонажей, знакомых по «Тайне Высокого Замка», а также встретится с новыми интересными событиями и людьми — нашими современниками.
Приключенческая повесть о мальчишках Львова предвоенной и военной поры. Действие происходит накануне и после воссоединения Западной Украины и в период фашистской оккупации.
В романе известной русской писательницы отображена революционная борьба трудящихся Западной Украины за свое социальное и национальное освобождение в начале нашего века. Исторические события здесь переплетаются с увлекательной, захватывающей интригой, волнующими приключениями героев.
Историческая повесть М. Чарного о герое Севастопольского восстания лейтенанте Шмидте — одно из первых художественных произведений об этом замечательном человеке. Книга посвящена Севастопольскому восстанию в ноябре 1905 г. и судебной расправе со Шмидтом и очаковцами. В книге широко использован документальный материал исторических архивов, воспоминаний родственников и соратников Петра Петровича Шмидта.Автор создал образ глубоко преданного народу человека, который не только жизнью своей, но и смертью послужил великому делу революции.
Роман «Доктор Сергеев» рассказывает о молодом хирурге Константине Сергееве, и о нелегкой работе медиков в медсанбатах и госпиталях во время войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«В обед, с половины второго, у поселкового магазина собирается народ: старухи с кошелками, ребятишки с зажатыми в кулак деньгами, двое-трое помятых мужчин с неясными намерениями…».
Из предисловия:Владимир Тендряков — автор книг, широко известных советским читателям: «Падение Ивана Чупрова», «Среди лесов», «Ненастье», «Не ко двору», «Ухабы», «Тугой узел», «Чудотворная», «Тройка, семерка, туз», «Суд» и др.…Вошедшие в сборник рассказы Вл. Тендрякова «Костры на снегу» посвящены фронтовым будням.
Эта книга написана о людях, о современниках, служивших своему делу неизмеримо больше, чем себе самим, чем своему достатку, своему личному удобству, своим радостям. Здесь рассказано о самых разных людях. Это люди, знаменитые и неизвестные, великие и просто «безыменные», но все они люди, борцы, воины, все они люди «переднего края».Иван Васильевич Бодунов, прочитав про себя, сказал автору: «А ты мою личность не преувеличил? По памяти, был я нормальный сыщик и даже ошибался не раз!».