Его-Моя биография Великого Футуриста - [38]

Нина Дубченко — поэтесса и друг Поэта ушла на курсы.

Увлекайся Поэт увлекайся

Раздавай неземное свое.

А где друг Володя Гольцшмидт — в какие страны уаеропланил он ворочать человеческие души телеграфными столбами: кого он — рыцарь солнечных радостей — убедит истинно жить, а непроживать жизнь — эххх-ммма.

Уввв — брррэ — мззз —

Ннна — трмб — баххх —

Щерркл — Бацк —

Тихо.

Где то плывут корабли.

Каменский расковырянный кистью Давида Бурлюка

Старушка-Кремль (Карамель) новых дней подвергнут бичеванию:

Многие стонут, а я радуюсь.

Боюсь тишины, боюсь покоя.

При белом молоке электричества треск пулемета.

Нет первые страницы летят машины — живой, веселой (дням нашим подобной) — я (когда пишу это) еще не читал Его — Моя биография книги Василия Каменского, но радости смех связал многие века наши, но незабыто упоение Стенькой Разиным, но Девушки Босиком еще звучат весенним бегом Этого предлетья и среди наивно — мудрых строк своих поместив страницу опытного творчестве твоем друга — на полку емлешь колесницу прозы твоей, Вася, — цемент — цемент.

Ибо, благодаря оному отчетливей воспринимаем формы, очертания камней отдельных, созидающих вечный дворец творческой души Василия Каменского.

Поэт мудрец и авиатор —

Помещик лектор и мужик —

Я весь — изысканный оратор —

Я весь — последний модный шик.

Это сочинения Василия Васильевича — но это правда — это не сочинение. Как и это:

Необходимо Искусство Российское

Футуристам спасать.

(В. К.)

И честная грудь Васи уже украшена двумя медалями за спасение утопающей погибающей литературы русской.

Бросает лазурнотворческаго берега духа своего — книги свои — спасательные круги.

Круги спасатель.

Поэтам от резиновой «штемпелеванной калоши» (№ Пушкина и др.) непонять Каменскаго. Канта поймут Россетский камень оригинальцитатствуют, а перед детьми приходящими станут недоуменно и протестующе.

И мимо них пройдет «странный странник Странных Стран» мимо «белой с колоннами террасы».

«Сложив футурные стихи

В мешок крупчаточный»,

«Уйдет на богомолье»

Или (с горя) «в канаве будет крапивой Расти»

Многие увлеклись «Паном» (Гамсун) — Вася детски отдался со многими (Начало карьеры) Пану — но сказалась черноземная матка Русь — детки вылетели — дуги русскоразноцветные.

Детки взошли вывески провинциально размашистые (вся жизнь, весь день — Все) и Парижу не угнаться — книжки родились.

«Открыватели стран —

Завоеватели воздуха —

Короли Апельсиновых рощ

И скотопромышленники».

Примечание: курсив наш — именно и ското — ибо поэт.

«Перекидывает мосты.

От слез Бычачьей ревности

До слез Пунцовой девушки».

Вася искренен — девушки становятся пунцовыми: Поэт признается им:

Он признается той

Что «была одета в брюссельские кружева».

Что Его  —

Жизнь течет

В мечтах сгорая

Для песен — женщин — и вина.

Но девушка становится пунцовою ибо Василий Васильевич — Истинный поэт «незнает к каким пристанет берегам».

Вот он подымает (истый цаловальник):

Чарку вина

За здоровье Комет

Истекающих бриллиантовой кровью.

(пьет… настроение меняется вдали гроза)

«Или лучше — заведем грамофон.

Ну вас — к чорту —

Комолые и утюги».

Послать к чорту «отель малиновый», «девушку лань», «Кисловодск мечтательный в долине», «Углекислыя ванны нарзана» все к чорту послало Сердце землелюба крестьянина Каменскаго и вот:

«Последний модный шик».

«Чугунное житье.

Ношу кривой татарский нож

Индейское копье.

Хочу — кричу — топор точу —

И жгу смолье.

В четыре пальца просвищу…

Людей не вижу не ищу.

И выплюнул слова.

М-ммычу

Ядреный вол лугов».

Но конечно, пунцовые (от восторга) поклонники и «ицы» Гения Каменскаго Васи — не бойтесь такое одичание поэта редко, чаще:

Знаю

Скоро для примера

Я от людей уйду рыбачить

И где нибудь в шатре

На Каме

Я буду сам варить картошку

И засыпая с рыбаками

Вертеть махорочную ножку.

Примечание друга поэта: картошку варить мастер, а насчет махорочной ножки-то врет.

Вот благодаря признаниям Василия Васильевича — Картошковара мы и знаем теперь откуда у него все это:

Цив-цинь-вью

Цив-цинь вью

Чок-й-чок.

Цль-плю-ций.

Ций-тюр-лью.

Чурлюжурлит журчей

Чурлю-журль

Голубель сквозь ветвины молчаль

Элль-лё-лё,

Уже поздно — пора кончать.

Несердись Василий Васильевич, что кратко, но боюсь сбить тебя твоей книге (бросишь прозу — и кончишь книгу стихами).

А ведь поэт должен и прозу делать ибо кто же лучше поэта смыслит во всех тонкостях труднаго искусства (чтобы небыло скучно).

Я еще: (моя последняя мысль) Василий Каменский пройденным своим творческим путем доказал, что Велимир Хлебников (Великий Соотечественник и Современник) может быть закончен (частично), дополнен (на путях словотворчеста и. Жаль, что время такое трезвое а то бы)

Две реки сливаясь воедино

Великий вод разлив родят

Где парусам так вольно править спину

Где ветра вечно шумный сад.

Примечание: (Я тоже перехожу на стихи ибо писал о поэзии.)

Перо и кисть приложил:

Давид Бурлюк.

Благодарность

Эй — кабаки, кафе, билиардные, базары, пристани вокзалы, курорты — величайшее благодарностью преисполнен вам Поэт за вольнотворческий приют.

У вас в гостях истинно отдыхал Он.

И отдыхая затевал удивительные затеи.

В кабаках — в общем стеклянном шуме — за бутылкой сочной виноградности — опьяненный — Он чуял Себя уплывающим облаком к берегам Цейлона или вспоминал песню арабианки: