Его-Моя биография Великого Футуриста - [37]

Искренность, внутренняя талантливость, сердечность Заикина очаровали Поэта — впервые встретившего в жизни феномена Интуиции, которая дает Заикину чудесную духовную широту и яркую образность.

И дружбу с Поэтом (известно также что Заикин давний друг Куприна) — Он сказал:

— Заикин — слон с душой поющей девушки.

Неожиданно в Тифлис приехал А. Куприн прочитать лекцию — Судьба Русской Литературы.

А. Куприн, Василий Каменский и Заикин дружно слились в Кахетинский триумвират и духаны расцвели и закружились в виноградных возможностях.

— Ай шени-чериме.

Осенний сезон в цирке Ефимова (ныне построен новый — зимний цирк) кончился, чемпионат во главе с Заикиным перешел в другой зимний цирк Есиковского.

Директор Есиковский — вероятно по совету Заикина — сделал предложенье Василью Каменскому выступить у него в цирке рядовым гастролером: в костюме Стеньки Разина верхом на коне исполнить песни из Его романа, а перед началом сказать речь о поэзии цирка — демократизации Искусства.

Мысль Поэту понравилась.

Он согласился на три гастроли.

Я переговорил об условьях и подписал контракт.

Дебют прошел славно.

Поэт много волновался и светло торжествовал: ведь Он сдержал рыцарское слово — клятву ребенка — Он выступил в цирке артистом.

Его цирковые товарищи трогательно Его обступили после номера и благодарили за речь, где возносилось демократическое искусство цирка римского — до сегодняшняго цирка, где цирковые артисты славились мастерством пластики и яркой любовью к круглой арене, где Поэт пророчествовал расцвет современнаго цирка с участьем лучших сил Единого Искусства Синтеза.

Буржуазная пресса Москвы и Петрограда осудили Поэта за демократизацию поэзии, ничуть не предполагая революционнаго взрыва.

Еще бы: разве мол пристойно Поэту, хотя-бы и народному — автору Стеньки Разина — выступать в цирке, в котором уличная простая публика даже нераздевается, а артисты цирка все — клоуны. (Утро России, Театр, газ. Нов. Сатирикон, Ж. Журналов).

А вот Поэт прикоснулся к цирковой публике, к цирковым артистам и искренно-трепетно полюбил цирк, где чуткости и культурности и мастерства, и соборности в сотню раз больше любого театра всегда пошлой драмы с пошлыми актерами — сплошь бездарными диллетантами.

Ведь когда то Поэт был близок к драматическому театру и с ужасом об этом вспоминает.

Цирк же преобразил Его, возродил, орадостил. Поэт будто помолодел на 10 лет. Вместо трех гастролей прошло восемь. Последняя — Его бенефис.

Однако Поэт утомился гастролями и я серьезно взялся за печатанье книги стихов Девушки босиком с помошью Заикина.

Работа пошла энергично: нашлась типография, бумага, появилась корректура.

Я неспал ночи, исправляя корректуру.

Через месяц Девушки Босиком — 2-я книга стихов Василья Каменскаго вышла.

Обычная пятница литературнаго собранья Салона Назаряна была посвящена новой книге.

Автор — Девушки Босиком — говорил речь о футуризме, читал стихи.

От лица новой армянской поэзии Поэта приветствовал Поэт Кара-Дэрвиш — светлая талантливая голова (автор Свирель Жизни).

Поэт стал часто выступать со стихами в благотворительных кафэ, куда Он появлялся встречаемый обычно апплодисментами.

В газетах-журналах появились как всегда обильные и разнообразные рецензии.

Книга разлеталась стремительно: один только Тифлис разобрал пол-изданья.

Нечаянно появился Д. Крученых и Поэты вместе с художником Кирилом Зданевичем (изумительный мастер динамических рисунков) затеяли альбомную книгу — 1918 — (цена 25 руб. экз.) и быстро выпустили.

Тогда же из Петрограда от издательства — Современное Искусство — Н. И. Бутковской пришла телеграмма, что — Книга о Евреинове вышла и авторский экземпляр выслан.

Таким образом вышла 5-я книга Василья Каменскаго.

— Мне кажется, что Сегодня пришла пора венчать достойных венцом любви, пришла святая пора восхвалять при жизни дела великих Духом. Поэтому Я с особенно строгой гордостью возношу венец любви на голову достойнейшого Н. Евреинова и от глубин чистагосердца восхваляю великие и богатые дела его.

(Книга о Евреинове)

Когда получилась — Книга о Евреинове — от культурной, энергичной издательницы Натальи Ильинишны Бутковской — Поэт возрадовался кахетински: Он схватил в охапку эту желанную — с любовью изданную книгу (яркая обложка А. К. Шервашидзе) и побежал в духан над Курой справлять свой авторский праздник.

Легендой каждой — будто лаской

Я преисполнен благодарий —

Звучи ударно сазандарий —

Я весь звучу судьбой кавказской —

Играй Лезгинку.

(Девушки босиком)

И — эх — большой таши — зазвучала лезгинка в мыслях, в сердце, во всех радугах Саэро.

И не было Поэту удержу: так понравилась Ему заколдованная Книга о Евреинове.

Кахетинские восторги переливались водопадно.

И кубок полный кахетинским

В руках моих орла Урала

Звенит кинжалом Кабардинским

И льется Тереком Дарьяла.

Пускай знают заботливые друзья: Н. И. Бутковская, Е. Я Молчанова, Н. Н. Евреинов, что в эти дни пробегающая с вершин Кура видела Поэта сияющим в облаках.

И неслабее сиял Иван Заикин — оба с сигарами, с песнями.

Где то напротив сидела Соня с Георгием Артемьевичем Харазовым — остроумным доктором математики или их небыло — Поэт непомнит.