Его большой день - [100]
— Стоит мне на эти фото посмотреть, как кажется, что руки и ноги у меня деревенеют, как в тот раз на верхушке ели.
Жалко мне было, что рассказ подошел к концу. Дядю Богдана можно было слушать с утра до ночи и после того снова.
23. Разлука
Трудно было мне расставаться с рассказами дяди Богдана. Я откладывал свой отъезд из уютного лесничества со дня на день, но в конце концов уезжать когда-нибудь ведь нужно…
В последний раз мы отправились в лес к Майовому пику. Было тихое, омытое свежей росой, раннее утро. Не слышно было птичьего гомона. Бесчисленными каплями сверкали росинки на просыхающей траве, на листьях и белых осенних паутинках, которые цеплялись за кусты.
— Последние погожие деньки у нас, — сказал дядя Богдан, и голос его дрогнул. — Дожди пойдут и будут лить до самого первого снега.
И правда, осень уже спускалась в долину. Особенно заметно это было с вершины Майова пика. Леса стали пестрыми, словно девичьи платки. Зеленый цвет переходил то в бронзовый, то в багряный или рыжий. Чудесная игра красок, какую не сумеет передать ни один художник.
Я долго стоял на вершине, любуясь праздничным убором осеннего леса. Дядя Богдан попыхивал трубкой и терпеливо ждал, когда я прощусь с окрестностями Майова пика. Он чувствовал, должно быть, как мне трудно оторваться от этих мест, где я слышал, столько интересных историй и пережил столько прекрасных минут. Но время шло, и нужно было возвращаться. Еще последний взгляд вокруг! Мне взгрустнулось, словно я покидал здесь что-то родное и близкое.
Дядя Богдан подметил мое настроение, мягко взял меня за руку и произнес:
— А вы опять приезжайте к нам в будущем году!
Я охотно кивнул в ответ; конечно, приеду!
На душе у меня сразу стало веселее.
— Ну, пошли, — сказал дядя Богдан. — Того и гляди, поезд ваш уйдет!
Он уговорил меня доехать по узкоколейке до Ощадницы. Зачем, мол, пешком идти…
Едва успел я сунуть вещи в рюкзак, как по долине разнесся протяжный гудок маленького поезда, перевозившего лес. Мы пожали друг другу руки, я поблагодарил дядю Богдана за все. Состав, нагруженный длинными бревнами, застучал на стыках, а я стою на последней вагонетке и все машу шляпой. Дядя Богдан и тетя Гана становятся все меньше и меньше, обитый дранкой домик съеживается и превращается в крохотный ящичек. Вот уже все скрылось за поворотом, а домик и его обитатели так и стоят у меня перед глазами. В кармане лежит записная книжка, которую я всю исписал рассказами дяди Богдана о необыкновенных охотничьих приключениях…
«Прощайте, дядя Богдан, лесной домик и долинка! — мысленно говорил я. И тут же себя поправил: — Нет, не прощайте! До свидания!»
А паровозик будто смеется над моей грустью, то и дело весело свистит. Ему-то хорошо, через часок-другой он сюда вернется. А когда вернусь я?
«Через год, через год, через год…» — стучат колеса.
Я повеселел и счастливо смеюсь. Что такое один год! И тогда-то уж дядя Богдан выложит мне все, что еще осталось в его охотничьей сумке!
