Егеренок - [28]
Над плетнем показалось рыхлое лицо соседки Матрены Савиной.
— Товарка, чегой-то у вас тут вой стоит, как по покойнику? Али помер кто?
Заметила на земле возле крыльца мертвого Руслана, оживилась.
— Никак ухайдакали псину? Ну и слава тебе господи, собаке и смерть собачья. А то развели зверюг, бедной скотинке и на воле покоя не было.
— Уйди-и, дура-а!
Ромка схватил с поленницы березовый кругляш и швырнул его в плетень.
— Ой, чуть не убил, разбойнюга-а! Аж сердце оборвалось. Господи, помяни ты царя Давида и всю кротость его… И что это за бандиты к нам из городу понаехали, и управушки-то на них нет, настырных! В сельсовет заявлю, Петьке-участковому нажалуюсь, погодите у меня-а-а!
Матрена кричала нарочно громко и визгливо, чтобы собрать возле себя побольше народа — это Ромка превосходно понимал. И так уже возле избы на улице собралась толпа ребятишек, были даже взрослые. Среди ребятишек Ромка заметил несколько членов Пионерского дозора, ему даже показалось, что к калитке протиснулись Венька Арбузов и Колька Сигач, но войти во двор не решились.
Ромку бесили пересуды взрослых. Женщины непонятно вздыхали, посматривая на мать по-разному: кто хмуро, но не враждебно, кто с откровенным мстительным торжеством, подобно Матрене Савиной. Мужчины курили, перебрасывались лениво-безразличными репликами, хотя знали о высоких достоинствах загубленного гончара — охотники ведь все. Ромке эти люди казались сейчас очень чужими и враждебными.
Отец вернулся из сельсовета мрачный. Он прошел сквозь толпу, как по коридору, и укрылся в избе. Лишь когда люди разошлись, он вынес из чулана рогожу, завернул в нее труп Руслана.
— Возьми заступ, Роман…
Руслана похоронили на берегу озера, там, где его застрелили. Холмик насыпать не стали, а выкопали неподалеку молодой черемуховый куст и пересадили его на могилу.
Уже стемнело. Отец достал папироску и стал разминать. Пальцы у него дрожали.
Глава XII
Прошел и сенокос. Отец и мать радовались — заготовили в лугах на Линде два добрых стога, будет чем кормить зимой Жданку. Отец в последние дни словно бы потеплел, перестал хмуриться, когда встречался с колхозниками, и чаще вступал с ними в неторопливые разговоры…
Ромка так разомлел на горячей крыше сарая, что незаметно заснул и очнулся лишь от крика:
— Ро-омка, эге-эй!
Саня Мизинов просунул голову в калитку и оглядывал двор.
— Здесь я, сейчас приду!
— Ты чего это валяешься? Забыл, что сегодня в лагере сбор? Аким Михайлыч придет и твой отец… Где он?
Чтобы попасть сухим путем к палаточному городку на Сигачевом озере, надо было пройти километров пять вдоль берега. Ребята пробежали их мигом.
Перед палатками полыхал огромный костер. Возле него в широкий круг уселись все пионеры школьной дружины, а не только члены Пионерского дозора. Ромка увидел здесь и старшую вожатую школы Любу Богданову — в белой кофточке и с алым галстуком на шее.
Сергей Иванович сидел у палатки и играл на аккордеоне. Аким Михайлович и отец тоже были здесь. Председатель сельсовета дирижировал самодеятельным хором.
Песня многоголосо звучала над озером, песня далеких пионерских времен, и Ромке стало необыкновенно хорошо.
Над костром в трехведерном котле варилась уха. Саня Мизинов повел носом.
— Айда, Ромка, поближе, а то всю уху съедят.
Однако до ухи было еще далеко. Раздался сигнал горна.
— На линейку станови-ись!
— Опять строиться, — пробурчал Саня. — Айда в кусты, чего тут выпяливаться. Молодец Сигач, что не пришел.
— И где он пропадает, и чего прячется?
Ромка не видел Сигача ни в дозоре на озерах, ни в палаточном городке уже больше месяца, с того самого дня, когда в сельсовете разбирали дело Сафончика и Веньки Арбузова. Сергей Иванович посылал за ним Дусю Струеву, но того дома не оказалось. Совсем отбился Сигач от Пионерского дозора, а без него было невесело.
Ромка вздохнул: и зачем на эти линейки время тратят? Других, что ли, дел нету?
Но в этот раз официальная часть линейки прошла быстро. Отрядные вожатые отдали рапорт старшей пионервожатой, та — Сергею Ивановичу как начальнику лагеря. Потом выступил Аким Михайлович и очень хвалил бойцов дозора за их самоотверженную борьбу с браконьерами. Ромка ждал, что и отец похвалит их, но тот промолчал, стоя в сторонке.
Когда скомандовали: «Вольно!», Ромка подошел к Сергею Ивановичу. Возле него сгрудились бойцы Пионерского дозора. Но не было здесь ни Сигача, ни Нюшки Мордовцевой, ни Дуси Струевой. Из всего отряда — только они с Мизинчиком. Что же случилось?
— Вы, ребята, не очень-то утешайтесь, что вас хвалят. Сделали мы, правда, немало, но все это капля в море, — сказал в раздумье Сергей Иванович. — Нас все-таки слишком мало. Надо прямо сознаться, не поддержали нас пока сельские ребятишки, а весь смысл нашей работы, чтобы все, понимаете, все ребята села приняли участие в борьбе с браконьерством. Тогда мы — сила. А сейчас многие держатся от нас в стороне и даже мешают работать. То ли они кем-то запуганы, то ли страшатся трудностей… И правда, ведь не сладко по ночам на озерах — сырость, холод, комары, да и опасно все же с браконьерами связываться. А есть даже факты, что кое-кто из ребят устраивает слежку за бойцами Пионерского дозора и предупреждает браконьеров.
