Её чудовище - [18]

Она выкрикивала его имя, а он продолжал безжалостно дразнить ее клитор.

Не было никакого способа избежать его прикосновений, и для него не заняло много времени, чтобы заставить ее умолять его остановиться.

Наконец, Бист смягчился, отпустил клитор и поцеловал ее бедро.

— Это был твой первый оргазм? — спросил он.

Она кивнула.

— Ты никогда не пробовала прикоснуться к себе?

— Я трогала себя. Просто никогда… не доходила до конца.

— Спасибо тебе.

Он оставил еще один поцелуй на ее бедре.

Когда мужчина встал, она не могла просто лежать и ждать, поэтому подвинулась на его кровати, села на подушки и смотрела, как он идет к стереосистеме. Тихая, мелодичная композиция заполнила пространство.

Классическая музыка нравилась ей больше всего. Она помогала ей расслабиться.

Но Бист еще не закончил. Он снял боксеры, и впервые перед ней предстал настоящий вид мужчины, и, черт возьми, это был настоящий мужчина, не какой-то там мальчишка.

Его член был длинным и твердым.

Он был большим, хотя она не видела никого, с кем бы можно было сравнить, но он выглядел… готовым ринуться в бой. Казалось, он не поместится в нее, или, если хотя бы попытается, будет больно.

Вспомни уроки по половому воспитанию. Никто не может быть слишком большим.

Просто будет немного некомфортно.

Он обхватил пальцами свою плоть, но не бросился к кровати, чтобы взять ее руку. Хоуп смотрела, не в силах вымолвить ни слова, как он достает презерватив из прикроватной тумбочки.

— Ты принимаешь таблетки?

Хоуп покачала головой.

— Я чиста, но не хочу рисковать беременностью.

Она смотрела, как он разорвал пакетик презерватива и начал раскатывать его по своему члену.

Когда колени Биста коснулись кровати, она напряглась. Хоуп ничего не могла с собой поделать.

— Хочешь, чтобы я остановился?

Она покачала головой.

— Нет. — Она легла на кровать. — Я хочу этого.

Он лег рядом с ней, положив руку ей на живот, и она снова смутилась. Бист не занимался любовью и не был романтиком, и все же его поступки говорили об обратном.

Если бы он не верил в романтику, разве не трахнул бы ее и не покончил с этим?

Она не знала его достаточно, чтобы судить; только то, что представляла у себя в голове, а этого было недостаточно, это сбивало ее с толку.

— Поговори со мной.

— Ты просишь всех женщин говорить с тобой?

— Только тех, чьи голоса мне нравится слышать, — сказал он.

Ей это не понравилось, но она промолчала. Мысль о нем с кем-то другим наполняла ее ревностью, и она ненавидела это, ненавидела, что кто-то может так контролировать ее, а она еще даже не была с ним близка.

— В этой постели не было ни одной женщины, и я не люблю слушать речи других женщин.

— Я ничем не отличаюсь от них, — сказала она.

— Ты ошибаешься.

Она повернулась к нему.

— Почему же?

— Ты моя первая и единственная девственница, Хоуп. Я же сказал, я плохой человек. Ты не должна быть здесь, потому что я собственник по отношению к тому, что принадлежит мне, и я не люблю играть.

Рука на ее животе поднялась, и он обхватил ее грудь.

— Я эгоистичный ублюдок.

— Не знаю, что и сказать.

— Тогда ничего не говори, просто знай, что если другой мужчина или мальчишка думает, что может трахнуть тебя, им придется пройти через меня.

От этих слов у нее по спине побежали мурашки. Хоуп нравились его собственнические слова. Никогда в жизни ее никто не хотел, и хотя ей было восемнадцать, она хотела, чтобы ею хоть кто-то дорожил.

Обхватив его шею, она притянула к себе мужчину, которому жаждала отдать себя, и поцеловала в ответ.

Она была более чем готова принять его.

Бист навис над ней, и она раздвинула свои бедра. Несмотря на то, что была напряжена, она не хотела останавливаться.

Девушка хотела, чтобы он стал ее первым, и в глубине души знала, что хочет, чтобы он был и последним, но сейчас она решила остановиться на «первом». Мужчина собирался уничтожить ее для любого другого, и для нее это было нормально. Она не собиралась быть ни с кем другим.

Бист прервал поцелуй первым, и слегка отстранился. Она наблюдала, как он схватил свой член, провел кончиком между ее складками, задев клитор, прежде чем двинуться дальше. Она ахнула, когда он не стал ждать и не стал медлить.

Глубоко вонзив свой член, он прорвался сквозь ее девственный барьер, жестко взяв ее. Боль была мгновенной, и он схватил ее руки, прижимая их к кровати, удерживая девушку под собой, и Хоуп почувствовала, как ее глаза наполнились слезами. Она всегда знала, что будет больно, но никогда не думала, что это будет так… болезненно.

Это был просто тонкий кусочек кожи, девственная плева. Она читала, что ее можно было лишиться всего лишь от верховой езды, но вот она дала о себе знать, разрушая ее первый опыт.

— Ш-ш-ш, я держу тебя, — сказал он, целуя ее шею, притронувшись губами к пульсу.

Постепенно, по мере того, как боль начала утихать, она смогла думать о другом. То, как он держал ее, как нависал над ней. Хоуп нравилось чувствовать его плоть внутри себя.

Его поцелуи, прокладывающие дорожку от ее шеи к груди, посасывая каждый бутон сосков, прежде чем вернуться, чтобы завладеть губами.

Каждый его поцелуй пробуждал огонь в ее жилах. Бист начал выходить из ее киски, только чтобы снова толкнуться внутрь. На этот раз боли не было.