Единственный мужчина - [7]

— Нет. — Голос Дори предательски дрогнул. — Я не знала.

— Зато знал тот, кто моделировал это платье. Что может быть чувственней черного бархата на фоне молочно-белой кожи? Кстати, у тебя потрясающая грудь, — с придыханием произнес шейх. — А кожа почти прозрачная. — Указательный палец Филипа скользил по ключице. — Это напоминает мне женщин на полотнах Делакруа. Но всякой картине требуется надлежащая рама.

Дори глядела на него, словно зачарованная, чувствуя, как возбуждение проникает в каждую клеточку ее тела.

— Рама? — переспросила она.

— Кстати, — усмехнулся шейх, — ведь ты была готова к тому, что платье придется снять. — Он вдруг резко спустил с плеч девушки лиф платья. — Господи, как красиво! — выдохнул Филип, глядя на обнаженную грудь Дори. — Я прикажу сшить тебе черный бархатный халат и расшить его розовыми бриллиантами. — Он чуть наклонил голову, и Дори почувствовала кожей его возбужденное дыхание. — Черный бархат и бриллианты. — Язык его коснулся соска. Он потерся щекой о ее грудь. — Тебе нравится моя идея? Ты придешь в этом наряде в мою спальню?

Дори вся была во власти наслаждения, которое доставляли ей его губы. Она едва различала слова. Все тело пылало. Она чувствовала себя удивительно слабой и в то же время полной жизни, бьющей через край.

— Если хочешь, — вырвалось у нее против воли, — я сделаю для тебя все.

Филип вдруг замер, потом резко поднял голову, прекращая сладкую пытку.

— Как мило с твоей стороны. — В голосе его еще чувствовалось желание, но что-то изменилось. — Ты будешь очень пылкой любовницей, Дори. Наверное, самой страстной из всех, с кем я был близок. — Он быстро натянул лиф платья обратно на плечи девушки и отступил на шаг назад. — Но мне почему-то кажется, что страсть разбудили не поцелуи, а обещание осыпать тебя бриллиантами.

Дори медленно убрала со лба прядь белокурых волос. Она ни за что не должна показать Филипу, какую боль причиняют его слова.

— Я всегда любила бриллианты. Особенно розовые. Но ты, кажется, не очень доволен мною?

Взгляд шейха снова скользил по груди Дори.

— «Недоволен» — не совсем верное слово. Но мне немного не по себе. Ты будишь во мне первобытные инстинкты. Боюсь, что это может стать наваждением. Обычно я не позволяю себе так реагировать на женщин.

— Я знаю. — Не стоит давать Филипу понять, что перед ним вовсе не охотница за деньгами и драгоценностями, а все та же влюбленная в него девчонка. — Я понимаю, что все это не больше, чем банальная интрижка двух знающих себе цену взрослых людей. Скорее всего, ты устанешь от меня за три месяца. В любом случае решать тебе. Я вовсе не собираюсь навязываться. — Взяв с конторки черную бархатную сумочку, она вынула и положила на полированную крышку медальон с розой. — Но, пока ты не принял решение, лучше оставь это у себя.

-Предъявляешь ультиматум? — На лице Филипа снова появилось настороженное выражение. — Или владеть твоим телом, или не владеть тобой вообще?

— Я как-то не думала об этом, но, возможно, ты прав. — Она открыла дверь. — Спокойной ночи, Филип.

— Дори!

Остановившись, девушка вопросительно взглянула через плечо.

— Ты ничего не спросила о своем отце. — В словах Филипа сквозила издевка. — Разве тебе не хочется услышать, что он был на седьмом небе от радости, когда я сообщил ему, что ты нашлась?

Дори была уверена, что сумела за долгие годы сжиться со своей болью, но Филипу удалось без труда нащупать ее слабое место. На секунду она почувствовала себя беззащитной и уязвимой, словно никому не нужный ребенок.

— Нет, — дрожащим голосом произнесла Дори, — я не хочу ничего слышать об этом.

Выходя, она так громко хлопнула дверью, что не слышала проклятий, посылаемых ей вслед.

Филип сделал несколько шагов в сторону двери, но тут же остановился. Руки его непроизвольно сжались в кулаки. Он причинил Дори боль, причем сделал это сознательно, прекрасно понимая, что, если в нынешней блестящей рок-звезде осталось хоть что-то от прежней белокурой девчонки, удар его попадет в цель. Но почему ему вдруг стало не по себе, едва он увидел боль и страдание в глазах Дори? Шейх Эль Каббар никогда особенно не церемонился с женщинами. Но, обидев Дори, он впервые испытал вдруг чувство вины. С того самого момента, как девушка появилась на пороге его номера, Филип понял, что за ее новым фасадом где-то глубоко прячется та, прежняя Дори, которую он знал когда-то. Да, Пандора Мадхен сильно изменилась, но Филип чувствовал каждую секунду присутствие белокурой девчонки, мечтавшей о нем в детстве.

Подойдя к конторке, он взял медальон, оставленный Дори. А что, собственно, странного в том, что за шесть лет она превратилась из сорванца-подростка в соблазнительную женщину, способную возбудить желание? И надо быть настоящим глупцом, чтобы не воспользоваться предложением, которое сделала ему Дори. Вспомнив, как его язык касался нежного шелка ее кожи, Филип вздрогнул от нахлынувшего желания. Захотелось немедленно отправиться в отель, где жила Дори. Люди из агентства «Блэквеллз» давно уже дали ему адрес.

Рука нервно сжала медальон. Филип вспомнил, что Дори живет в своем номере не одна. Согласно досье, не так давно ее любовником стал Нил Сейбин — руководитель тех самых «Немезид», с которыми выступала Пандора. Перед глазами промелькнула чудовищная картина — какой-то мужчина сдирает с плеч Дори бархатное черное платье. Вот она уже в постели, улыбается, протягивает к нему руки… Филип энергично затряс головой, прогоняя от себя видение. Дори будила в нем слишком сильные чувства. Еще немного, и это действительно перейдет в наваждение.