Единственная любовь Казановы - [34]

Казанова был прав: шпионы действительно донесли Триумвирату, что синьора графиня Лаурано семь ночей подряд спала с Казановой в снятом им казино; они даже умудрились сообщить меню Блеза и сколько все эти блюда, по всей вероятности, стоили, — настолько тщательно благие правители надзирали за своими детьми. Триумвират удовольствовался тем, что переслал донесение своих шпионов кардиналу-архиепископу, чтобы он принял или не принял меры — как сочтет нужным.

И так уж получилось, что, когда Марко и Казанова сидели на верхнем этаже и обсуждали Розауру, сенатор Брагадин сидел в это время внизу и слушал посланца архиепископа, рассказывавшего ему про Розауру и Джакомо. Посланцем этим был монсеньор Ломбардини, мужчина необъятных размеров, с умными черными глазами, синими от вина и бритья щеками и носом картошкой, пользовавшийся, однако, всеобщей любовью за чрезвычайную приятность манер и приверженность латыни. Злые языки утверждали, что монсеньор Ломбардини годами не читал Библии на латинском языке, боясь испортить непорочность своего изложения.

— Его высокопреосвященство не стал бы снова беспокоить ваше превосходительство из-за такого пустяка, — сказал монсеньор, — если бы ваше превосходительство не распространяло своей высокой протекции на этого любезного, но бесстыжего молодого человека…

— Я чрезвычайно обязан его высокопреосвященству, — сухо перебил его Брагадин, — могу я узнать его пожелания?

— Этот молодой человек не без талантов, — избегая прямого ответа, сказал Ломбардини, — хотя должен с сожалением сказать… — и тут ученый муж содрогнулся, — я слышал, как он неверно цитировал Вергилия. Ах, мессир Брагадин, мы живем с вами в век бесстыдства. Какой предмет для вечных сожалений, что мы не живем в Золотой век! Когда святой отец давал ученым звание кардинала за чистоту латыни! Садолетус и наш с вами соотечественник Бембус — Пьетро Бембо, патриций, как и вы, ваше превосходительство, и человек, который…

— Но, монсеньор, — воскликнул в нетерпении Брагадин, — в чем же все-таки суть послания его высокопреосвященства?

— Суть, ваше превосходительство, суть?.. — Старика ученого столь внезапно и мало любезно сняли с его любимого конька и вернули на землю, что он заикался, тараща глаза. — На чем же я остановился? Что…

— Вы намеревались что-то сказать насчет…

— Ах, да, — впервые в жизни перебил собеседника монсеньор Ломбардини, так он был раздосадован отсутствием у сенатора интереса к Садолетусу и Бембусу. — Ах, да. Его высокопреосвященство считает, что у молодого человека нет призвания.

— У Казановы?

— Именно это имя его высокопреосвященство просил меня назвать в беседе с вашим превосходительством.

— А почему его высокопреосвященство считает, что у молодого человека нет призвания к служению церкви?

Сей любезный священнослужитель при всем желании не мог бы покраснеть или показаться покрасневшим, ибо слишком румяным было его лицо — разве ведь не сказано: «Тот, кто любит муз, любит и вино?» Но кровь, несомненно, прилила к его лицу, когда он, окинув встревоженным взглядом комнату, поджал губы, закрыл один глаз и, приложив палец к носу, испуганно прошептал:

— Триумвират, ваше превосходительство!

— При чем тут Триумвират? — спросил Брагадин, хотя у него слегка и заныло под ложечкой, что случается с большинством венецианцев при упоминании о государственных инквизиторах.

— На этот раз они сообщают, что речь идет о супруге аристократа, ваше превосходительство, — прошептал толстый латинист.

— А почему они должны винить в этом молодого человека? Разве он виноват, что она распутница? Пусть граф наденет на жену «пояс верности» с замком.

— Вы совершенно правы, ваше превосходительство, совершенно правы. «Varium et mutabile semper…»[46] Но Триумвират…

— Чума на этот… Нет, я совсем не то хотел сказать, — поспешно воскликнул Брагадин. — Но позвольте спросить, с каких это пор Триумвират вздумал мстить за рогоносцев?

— Не в том дело, ваше превосходительство. Каждому молодому человеку естественно влюбляться, a Nympharum fugientum amator[47], но его святейшество — то есть я хочу сказать, его высокопреосвященство — не любит скандалов.

— Послушайте, — раздраженно заметил Брагадин, — кто же устраивает скандалы, если не вы, почтенные церковники? Молодая женщина разве станет болтать об этом? Или Джакомо?

— Согласен, ваше превосходительство, согласен. Но чтобы иметь деньги — ах, auri sacra fames![48] — молодой человек играет. Представьте себе, что он сядет за игорный стол в одеянии священнослужителя и…

— А вы предпочли бы, чтобы он сел голый? — раздраженно заметил Брагадин.

— Прошу ваше превосходительство выслушать меня до конца — favete linguis[49] — его святейшество — то есть, я хочу сказать, его высокопреосвященство — просит вас подумать о том, какой произойдет скандал, если молодого человека в столь почтенном платье поймают на жульничестве, а у его высокопреосвященства есть все основания подозревать, что он…

— Это жалкая клевета… — возмущенно начал Брагадин, но монсеньор Ломбардини во второй раз прервал его:

— Прошу прощения, ваше превосходительство, но его высокопреосвященство поручил мне сообщить вам, что молодой человек должен либо немедленно покинуть Венецию и не возвращаться, пока не исправится и не будет рукоположен другим прелатом, либо должен навсегда покинуть лоно церкви.