Единицы условности - [7]

1 Во, Ивлин - английский писатель. Знаменит сатирическими романами из жизни высшего лондонского общества и драматической сагой «Возвращение в Брайдсхед». состоял в том, что извозчики и грузчики считали эти слова запрещенными, табуированными. Они знали, что так нельзя. Нельзя ругаться при детях, женщинах - это плохо.

В то же время гуманитарии, наоборот, бравировали обсценной лексикой. Есть знаменитый анекдот про Ахматову. Однажды Лидия Чуковская попеняла, кажется, Ольге Берггольц, что та матерится дома у Ахматовой, как извозчик. На что Ахматова ухмыльнулась и сказала: «Ну что вы кипятитесь, Лидочка. Мы же с вами филологи».

Толерантность, либерализм языка вообще вещь парадоксальная. Скажем, в языке английского среднего класса допускается выражение fuck - «ебаться», но табуировано слово cunt - «пизда».

С этим трагическим несоответствием связана чудесная история, описанная в английской прессе. Немолодой уже профессор философии обсуждал в общественном транспорте теорию Иммануила Канта о природе совести, за что и получил по морде от блюстителя нравственности из спального района.

Разучить отдельные запрещенные слова было бы несложно. Проблема в том, что социальная антропология одними словами не исчерпывается. Существуют еще табу на понятия, на темы для разговора. На цвет галстука и так далее и тому подобное.

Скажем, во Франции не принято на домаш-34 них обедах обсуждать еду, подаваемую за столом. Говорить о ней - дурной тон. Потому что домашняя еда должна быть по определению великолепной. Это даже не обсуждается.

С другой стороны, за ужином в ресторане почесать языки на предмет перепелиных язычков и зобной железы теленка - нужно непременно. Потому что после тридцати лет все остальные темы, кроме еды и погоды, слишком болезненны.

Внутри страт существуют и совсем уж надуманные запреты. Скажем, я знаю людей, которые бесятся, когда за столом начинается обсуждение мобильных телефонов. Вроде бы - это нормально. Разговор - это коммуникация. И почему инструмент коммуникации - телефон - не может быть поводом для беседы? В конце концов, люди ведь не могут стать ближе другу к другу, чем это им позволяют слова.

Однако телефоны многими воспринимаются как слишком «низкий», утробный предмет для разговора. Обсуждать их - все равно что говорить о трусах или прокладках. Ведь телефон при всей чудесности его способностей - всего лишь функция, неодушевленная вещь.

Высшее общество в современной России в большинстве своем составляют люди «новых денег». Их арго и табуированность тех или иных тем только начинает формироваться. Но совершенно определенно, если не случится глобальных катаклизмов, - высшая страта уже скоро

Алексей ЗИМИН ЕДИНИЦЫ УСЛОВНОСТИ отгородится от остального народа броней из тысяч понятий и миллионов слов.

Медленно, но верно этот процесс идет. Часто незаметно для его участников. И скоро не только для того, чтобы чувствовать себя равным этой касте, но и для того, чтобы просто понимать ее язык и быть самому правильно понятым, людям с новыми деньгами придется проходить серьезную лингвистическую подготовку. Чтобы не ляпнуть не подумав. Что послужит им потом черной меткой.

Я спросил у своей собеседницы, ненавидящей тех, кто говорит «кушать», что еще отличает людей «нашего круга» от людей «вообще».

Дама улыбнулась: «Люди нашего круга говорят: «жена». Прочие - «супруга». Я, когда слышу из чьих-то уст выражение «моя супруга», сразу отстраняюсь. С такими людьми лучше дела не иметь. Они, как правило, двуличны».

Я с ужасом подумал: а как я называю свою жену? И вздохнул с облегчением. т

4

ПОДАРКИ,

ИЛИ КАК МАТЕРИАЛИЗОВАТЬ ДРУЖЕСКИЕ ЧУВСТВА

Есть счастливые люди, в которых светскость не убила простодушие. Я знаю одну такую девицу.

Девице под тридцать. И она всегда страшно занята чудом человеческого общения. Каждую неделю она кого-то крестит, пьет за чье-то здравие или за упокой. Но это не самое сложное в ее биографии. Практически каждую неделю, а часто два или три раза, она должна делать подарки. Она - великий мастер этого дела. Ее фантазия, кажется, безгранична. Все магазины антикварных и просто странных вещей - у нее на коротком поводке: тявкают и виляют хвостами. Она контролирует обновление витрин в бутике ЛФЗ1. В ЦУМе, если что, у нее всегда отложено что-то из кожгалантереи и бижутерии. И, разумеется, в кондитерской «Метрополя» и ресторана «Пушкинъ» для нее в любое время суток готовы состряпать пудовый бисквитный торт.

И тем не менее она глубоко несчастна в этом своем всеведении. Я уже привык к ее отчаянному телефонному стону: «Завтра день рождения.

1 ЛФЗ - Ленинградский (бывший Императорский) фарфоровый завод. Производитель самой элегантной и качественной посуды в России.

Я обязана быть. Но я не могу там быть. У меня нет подарка. Зимин, ну скажи, что еще можно подарить человеку, у которого есть все?»

Последний раз я посоветовал ей подарить одному финансовому откупщику любовь и участие. Надеюсь, она не последовала моему совету. Но ее повторяющееся раз за разом отчаянное положение заставило меня повнимательнее присмотреться к этой, в общем-то, безмятежной сфере человеческой жизни. И оказалось, что эта сфера полна боли и трагизма. Абсолютное, повторяю, абсолютное большинство моих знакомых с некоторых пор на приглашения реагируют крайне нервно: «Черт возьми, опять надо как-то изворачиваться и что-то дарить». И дорога на праздник для многих превращается в крестный путь, полный невзгод и разочарований. Путь, где жадность борется с дружеским чувством, а вкус входит в противоречие со здравым смыслом.