Е. П. Блаватская. История удивительной жизни - [197]

Гольдфарб отмечает, что героиня романа Э. М. Форстера «Говардс-Энд», Маргарет Шлегель, «читает книги о теософии, размышляет об аурах и астральных уровнях и рассуждает о бесконечных перевоплощениях, которые ожидают нас после смерти». Он продолжает: «Действия в „Поездке в Индию“ развиваются в духовном доме теософии, а прототипом миссис Мур, главной героини романа, вполне вероятно была мадам Блаватская», поскольку «это предположение выдвинуто Полом Фасселом, который провёл множество параллелей между мадам Блаватской и миссис Мур». Гольдфарб цитирует статью Фассела под заглавием «Миссис Мур из романа Э. М. Фостера: некоторые предположения», опубликованную в «Философикал Куотерли» (октябрь, 1953 г.):

Какое-то время критики в один голос утверждали, что в каждом из пяти романов Э. М. Форстера есть то, что Питер Барра называет «первичным персонажем»: Джино, Стивен, Джордж, миссис Уилкокс и миссис Мур обладают определёнными «искупительными» свойствами, к тому же миссис Мур из «Поездки в Индию» (1924) была названа «самым глубоким из искупительных персонажей Форстера». Полагаю, немного зловещая глубина миссис Мур приводила в замешательство многих читателей, которым не составило труда уловить суть миссис Уилкокс, героини романа «Говардс-Энд» (1921). Миссис Мур, в определённом смысле, является продолжением повествовательного контекста души миссис Уилкокс, но я считаю, что в процессе этой трансмутации появилось нечто редкое и неизвестное: полагаю, это примесь определённых черт характера Елены Петровны Блаватской (1831–1891). Сравнение основных характеристик этих двух женщин может пролить столь необходимый свет на определённые необъяснимые склонности персонажа миссис Мур и помочь понять роман Форстера куда глубже, чем это было возможно в духовном и интеллектуальном климате его эпохи.

Определённое сходство между ясновидящей мадам Блаватской и пожилой седовласой дамой, которая загадочно размышляет о событиях «Поездки в Индию», сразу бросается в глаза: обе любят раскладывать пасьянс и при этом необыкновенно раздражительны во время этого занятия; обе посетили Индию при довольно странных обстоятельствах, пережили интересные приключения в пещерах и, находясь в Индии, развили в себе форму восприятия, которую многие посчитали телепатической; обе женщины одинаково относились к британцам в Индии и обе покинули её больными при схожих обстоятельствах; они стремились объединить Восток и Запад и решить таким образом проблему британской колонии в Индии; и, наконец, обе женщины, отчасти из-за своих попыток выстроить мост между интуитивным Востоком и аналитическим Западом, после своей кончины прослыли в Индии полубогинями[1116].

Д. Г. Лоуренс ( 1885–1930 )

Современные азиатские критики, рассматривая Лоуренса как ключевую фигуру XX в. в процессе взросления Запада, видят в нём религиозного мыслителя индуистского или буддистского направления. По-видимому, его первые биографы абсолютно не сведущи в вопросах влияния теософии на его произведения. Первым западным исследователем, который отметил это влияние, был Уильям Йорк Тиндалл из Колумбийского университета. Его работа «Д. Г. Лоуренс и его корова Сьюзан» была опубликована в 1939 г. Тиндалл беседовал с женой Лоуренса, которая сообщила ему, «что её муж с восторгом прочитал все труды мадам Блаватской и постоянно улыбался, читая о „мировом яйце“, оккультном предмете, который, судя по количеству аллюзий в их сочинениях, никогда не надоедал ни мадам Блаватской, ни Лоуренсу».

Хотя Тиндалл обнаружил, что Лоуренс многое почерпнул из учений Блаватской, сам писатель «отрицал существование предшественников или соперников, очевидно опасаясь за чувство собственной оригинальности», и, соответственно, преуменьшал их влияние. Поэтому в 1919 г., когда Лоуренс посоветовал другу, пережившему духовное потрясение, прочитать «Разоблачённую Изиду» и «Тайную Доктрину» Е. П. Блаватской, по словам Тиндалла «он в свойственной ему манере похвалил её книги, сказав, что они неплохи, но не слишком-то хороши». И всё же, добавляет он, «даже самые ортодоксальные теософы никогда столь сознательно не использовали» данные ею «символические подсказки к прошлому»[1117].

Предисловие Лоуренса к «Фантазии бессознательного» (1992), по мнению Тиндалла, «вероятно представляет наибольшую ценность для понимания его дальнейшего творчества» и «возможно, было написано самой мадам Блаватской». Вот что там сказано:

Я искренне считаю, что великий языческий мир, последними представителями которого являлись Египет и Греция, великий языческий мир, который предшествовал нашей эре, обладал собственной широкой и, возможно, совершенной наукой, наукой, которая рассматривала жизнь. В нашу эру эта наука превратилась в обломки в виде магии и шарлатанства. И от мудрости могут остаться одни лишь обломки.

Я полагаю, что эта великая наука, предшествовавшая нашей и совершенно отличная от неё по составу и природе, некогда была всеобщей, распространённой во всех землях, существующих в ту пору. Думаю, она была эзотерической и передавалась широким сословием жрецов. Подобно тому, как в наши дни математика, механика и физика изучаются и одинаково понимаются в университетах Китая и Боливии, Лондона и Москвы – точно так же, мне кажется, великая наука и космология были единым эзотерическим учением, распространённым во всех странах древнего мира: в Азии, Полинезии, Америке, Атлантиде и Европе…