Е. П. Блаватская. История удивительной жизни - [198]

Затем началось таяние ледников, и наступил всемирный потоп. Беженцы с затопленных континентов[1118] переместились на возвышенности Америки, Европы, Азии и островов Тихого океана. Некоторые из них выродились в пещерных людей, существ эпохи неолита и палеолита; другие сохранили первозданную красоту и совершенство, как островитяне Южного моря… а некоторые, такие как друиды, этруски, халдеи, американские индейцы и китайцы, отказались забыть древнюю мудрость и передали её потомкам, пусть и в полузабытом, символическом виде. Более или менее забытая в виде знаний, наука сохранилась в форме ритуалов, телодвижений и мифологических преданий… Именно поэтому великие символы и мифы, ставшие достоянием всего мира к началу известной нам истории, одинаковы во всех странах[1119].

Тиндалл полагает, что «Пернатый змей», в котором рассказывается об учении Кецалькоатля, пророка древних мексиканцев, является самым теософским романом Лоуренса. «Великое Дыхание Кецалькоатля Лоуренса, – пишет биограф, – исходило от мадам Блаватской. Тайное солнце, скрытое за солнцем, которое призывают в „Пернатом змее“ – это центральное солнце мадам Блаватской, душа всех вещей, для которой видимое солнце является всего лишь символом»[1120].

Тиндалл также называет «Апокалипсис» Лоуренса теософским произведением: «Его поиск первобытной истины через символы Книги Откровений, смысл которых искажён христианством и сокрыт от любого взгляда, кроме эзотерического, является отражением стремлений мадам Блаватской, изложенных в „Тайной Доктрине“»[1121].

Разумеется, Е. П. Блаватская не являлась для Лоуренса единственным источником идей. Его книги нередко тяготеют к примитивному анимизму, и в этом случае он обращался к таким учёным, как Фрэзер, Тайлор и Харрисон[1122].

Т. С. Элиот ( 1888–1965 )

Элиот, наряду с Йейтсом, считается одним из величайших поэтов XX в. Его «Бесплодная земля» открыла новую эру в поэзии. Считается, что прообразом мадам Созострис в этом стихотворении является не кто иной, как Е. П. Блаватская[1123].

Мадам Созострис, знаменитая ясновидящая,

Была сильно простужена, но несмотря на это,

Слыла в Европе мудрейшей из женщин…[1124]

За год или два до написания «Бесплодной земли» (1922) Элиот страдал серьёзным нервным расстройством и, по слухам, в то же время он начал изучать теософию. По-видимому, значительная часть символизма в этом стихотворении отражает его изыскания. Ранее, в 1920 г., он написал поэму «Пока не подали яйца», в которой содержатся следующие строки:

Мне не нужна Пипит на небесах:

Мадам Блаватская научит меня

Семи Священным Трансам[1125]…

Том Гиббонс в книге «Номера в отеле Дарвина» приводит доказательства того, что в творчестве Элиота проявляется «оккультное соответствие между строением человеческого тела и строением вселенной». В произведениях Е. П. Блаватской о человеке зачастую говорится как о микрокосме в макрокосме. Гиббонс считает доказуемым тот факт, что «и „Бесплодная земля“, и „Улисс“ Джойса основаны на разных версиях оккультной доктрины соответствия между человеческим и божественным мирами, и что оба автора применяют эту доктрину в схожей резко ироничной манере, чтобы показать, что на первый взгляд случайные и бессмысленные события XX в. в действительности являются частью космического и духовного узора, объединяющего все созидательные вещи»[1126].

Торнтон Уайлдер ( 1897–1975 )

Описывая традиционное христианское видение смерти в книге «Наш городок», Уайлдер необязательно выражает собственные убеждения. Его первый роман «Каббала», опубликованный в 1926 г., свидетельствует о том, что он знал о еврейском мистицизме. Из его последнего романа «День восьмой» (1967) явствует, что он был сведущ и в теософии.

В одной из сцен романа «День восьмой» беседуют два санитара, работающие в большой больнице. Один из них замечает, что «люди проживают столько жизней, сколько песчинок в реке Ганг». «Что ты имеешь в виду?» – удивлённо спрашивает второй. – «Мы рождаемся снова и снова», – звучит ответ. – «Эти трое мужчин – взгляни на них!.. Их не станет через несколько часов… И они родятся вновь сотни тысяч раз…» – «Есть огромная лестница, – продолжает этот санитар. – В каждой новой жизни человеку даётся добродетель, которая позволяет ему взойти на одну или две ступеньки, или он может совершить ошибку и соскользнуть обратно. Развитые души, – говорит этот человек, – в конце концов прибудут к порогу наивысшего счастья. Но – запомни мои слова – стоя у самого порога, эти личности не переступят его. Они откажутся от наивысшего счастья. Они продолжат рождаться вновь. Они будут ждать, пока все остальные достигнут этого порога».

Тому, о чём говорится в этом отрывке, учат махаяна-буддизм и теософия. О восхищении, которое Уайлдер испытывал перед теософией, можно судить по тому, как он отзывался об Анни Безант.

Уайлдер утверждает, что на описанной им великой лестнице бытия некоторые люди могут видеть дальше, чем все остальные. Отдельные личности, говорит он, восходят не на одну, а на целых четыре ступеньки: «Например, Сократ или миссис Безант, или Том Пейн, или Авраам Линкольн»