Дзюдо и кино - [47]

Я вернулся в Киев и отправился на встречу к генерал-лейтенанту Георгию Городецкому. Ему я тоже пообещал платить по тысяче в месяц, как за консультации.

— Дорогой, где же ты ходишь со своей тысячей? — обрадовался генерал-лейтенант. — Нет, ты не думай, я в деньгах не нуждаюсь. Но я этой тысяче особо рад, знаешь почему?

— Почему?

— Да потому, что о ней не будет знать моя жена! — захохотал он. — Это будет моя личная заначка! А у тебя в распоряжении будет Киевский военный округ!

И действительно, на всё время съёмок я был обеспечен массовкой, техникой и молодой рабочей силой — рыть окопы, таскать оборудование, устанавливать сцены. На меня работала вся Белоцерковская дивизия. Доходило даже до смешного. Так как съёмки были в основном натурные, то вся съёмочная группа встала «на постой» за городом, в Триполье, в моём обожаемом студенческом лагере КПИ. В лагере при съёмочной группе всегда находилось человек двести солдат под чутким и неусыпным командованием капитана Сорокина. Сорокин был твёрдо уверен, что солдату нельзя давать бездельничать, он всегда должен быть занят, чтобы дурных мыслей не возникало. Поэтому на территории лагеря, находящегося в сосновом лесу, на радость директору лагеря, солдатами была произведена генеральная уборка. Были собраны все до единой шишечки и хвоинки, сосенки аккуратно обкопаны, а песочек на пляже каждый день разравнивался граблями. А всё благодаря Советской армии, хвала и слава ей в веках!

Происшествие

Я страшно боялся каких-либо трагических происшествий на съёмках фильма, так как будучи директором, нёс прямую ответственность за жизни и здоровье людей, находящихся на съёмочной площадке. Меня сильно напугал эпизод с Копеляном на съёмках «Старой крепости», когда актёр чудом остался жив. Теперь снова велись съёмки гражданской войны, поэтому на съёмочной площадке постоянно дежурили две скорые помощи. День за днём, неделя за неделей всё было хорошо и без происшествий. Водителям скорых стало скучно, и в один из дней они взяли удочки и отправились на рыбалку.

В этот день снимался следующий эпизод. Артисты дают спектакль перед солдатами Красной Армии и местными жителями, но внезапно нападают белые. Снаряды начинают рваться прямо возле сцены, где стоят повозки с лошадьми и толпа людей, поэтому все в панике разбегаются. Эту сцену мы неоднократно репетировали. Люди должны были бежать в одну сторону, а повозки с лошадьми мчаться в другую. Лошадей мы заранее обстреливали пулемётными очередями из «Максимов», чтобы они не боялись громких звуков, и на репетициях всё было идеально.

Началась съёмка эпизода. После первых разрывов снарядов возле сцены массовка побежала. И тут случилось то, чего я больше всего боялся. Среди людей одна женщина всё перепутала и побежала в ту сторону, в которую должны были скакать лошади. И среди лошадей взбесилась одна пара и понесла телегу. Возница, управлявший этой парой, к тому же, как выяснилось впоследствии, был нетрезв и не смог их обуздать. Лошади неслись на убегающую женщину, догнали её, дышло телеги ударило ей в затылок, и женщина упала прямо под несущуюся телегу. Съёмка, конечно же, была остановлена, кто-то остолбенел от ужаса, кто-то дико закричал, увидев происходящее. Телега пронеслась над телом женщины и нижними крепёжными скобами буквально порвала её. Я, когда увидел эти клочья кожи и мяса, похолодел от страха, но не растерялся. Женщина была жива, и мы, вдвоём с моим заместителем Валерой Голубенко, подхватили её и понесли к скорым. И тут выяснилось, что на месте нет ни одного водителя! Мобильных телефонов в то время не было, поэтому мы просто громко орали, надеясь быть услышанными. Вскоре явился один из водителей. Первое что я сделал — это врезал ему по зубам, чтобы он проникся серьёзностью момента. А потом мы загрузили женщину в машину и помчались в ближайшую районную больницу Триполья.

На наше «счастье» был воскресный день, и встретившая нас дежурная медсестра радостно сообщила, что сегодня есть только один дежурный врач. Но зато он — хирург! Именно то, что нам нужно. Мы буквально ворвались в кабинет к этому хирургу, и я понял, что пять лет тюрьмы за смерть на съёмочной площадке мне обеспечены. Хирург оказался пьян в стельку! Он не был выпившим. Нет! Он был в дрободан пьян! Он был в таком состоянии, когда человек не может говорить, а только нечленораздельно мычит. Что же делать? У меня на руках была истекающая кровью израненная женщина, и до другой больницы нам вряд ли удалось бы её довезти. Откуда-то я вспомнил, что можно быстро протрезветь, если выпить несколько капель нашатыря со стаканом воды. Я бросился к медицинскому шкафчику с пузырьками и лекарствами, нашёл там нашатырь, вылил полфлакона в стакан воды и велел своему заму:

— Открывай и держи ему пасть!

Валера с ужасом посмотрел на меня, но не стал возражать, а у меня в голове мелькнула мысль: «Какая уже разница — один труп или два?» И я вылил эту гремучую смесь в пьяного хирурга… Как он взвыл и, выпучив глаза, забегал по кабинет! Но… Он остался жив и даже протрезвел. По крайней мере настолько, чтобы сделать все необходимые манипуляции по спасению женщины — остановил кровь, вколол обезболивающее и кое-как заштопал её.