Дзюдо и кино - [29]
— Чья? — не понял я вопрос.
— Партия у нас рабочих и крестьян, то есть пролетариата. А не интеллигентиков разных. С вами хлопот потом не оберёшься. Не-ет, молодой человек. Партии нужны пролетарии! И точка! Так что, забирайте ваши документики, такая кандидатура нам не подходит.
Горькая обида застилала мне глаза. Больше ни о чём не спрашивая, я сгрёб свои бумаги и пулей выскочил из райкома.
Вечером я, как мог, отвязался на деде Жоре.
— Партии нужны молодые и перспективные, говоришь?! — кричал я, размахивая руками перед дедом. — А мне сегодня твоя партия в лице товарища Кондратюка вот такенный кукиш показала. «Инжене-е-ер!» — передразнил я товарища Кондратюка. — Мне впервые стыдно стало, что я высшее образование получил! Оказывается, раз у меня на руках мозолей нет, так я жалкий интеллигентишко!
Дед всё терпеливо выслушал и ничего не сказал. Только с утра надел свой парадный костюмчик и куда-то отправился. Я же быстро позавтракал и помчался на работу.
Аккурат перед обедом забегает ко мне киномеханик и говорит:
— Серёжа, выйди на минутку, там к тебе пришли.
Выхожу. Стоит мой дед Жора в костюмчике, меня дожидается. Увидел меня и говорит:
— Серёжа, сейчас же срочно беги в свой райком партии к товарищу Кондратюку. Он тебя ждёт.
— Что? — возмутился я. — К этому борову толстому? Я у него вчера был, не пойду больше.
— Серёжа, не дури! — прикрикнул на меня дед. — Сказано — срочно и ждёт.
Делать нечего — отпросился я с работы на пару часов и помчался в райком. Захожу в знакомый кабинет и что я вижу! Товарищ Кондратюк при виде меня расплылся в нежнейшей улыбке. Он, бедняга, еле вытащил себя с обоих боков из кресла и всей колышущейся массой бросился мне навстречу.
— Сергей, проходите, пожалуйста! — заявил он, тряся меня за руку. — Ну как же так! Такое недоразумение вчера! Надеюсь, вы забудете этот нелепый инцидент? Что же вы сразу не сказали, что у вас такой поручитель? Нехорошо получилось. — Он захихикал, а потом перешёл на деловитый тон. — Так, у нас очень мало времени! Нужна срочно ваша фотография на партбилет!
— Но у меня сейчас нет, — бормотал я растерянно, обескураженный таким неожиданным приёмом. — Я могу на днях сделать и занести.
— Ни-ни-ни, — энергично замотал он головой. — Никаких «на днях»! Сегодня же! Срочно! С меня спросят. Здесь на соседней улице есть фотоателье, там быстренько сделаете — и ко мне!
— Так у меня даже белой рубашки нет! И галстука! — пробовал я возражать. — Я в цветной рабочей тенниске!
— Не проблема! — воскликнул товарищ Кондратюк. — Я сейчас дам вам свою. И галстучек тоже.
На моих изумлённых глазах товарищ Кондратюк, тяжело дыша и путаясь толстенькими пальцами в пуговицах, начал снимать свою рубашку. Разоблачившись, он остался в майке, а я снял тенниску и замотался в его белую рубаху, при этом став слегка похожим на привидение. Воротничок рубахи застегнулся чуть выше солнечного сплетения. Кое-как я подтянул воротник выше, повязав галстук. Я еле сдерживался от смеха, представляя себя бегающим в таком виде по улице в поисках фотоателье. Но взглянув на уважаемого партийного работника, сидящего за внушительным столом в одной майке, сдержаться не смог и нервно хихикнул.
— А как же вы в таком виде? — поинтересовался я.
— Ничего, для всех остальных — у меня сейчас обед. — Товарищ Кондратюк судорожно сглотнул. — Но вы нигде не задерживайтесь!
Я пулей выскочил из райкома и на всех парусах развевающейся рубашки помчался на соседнюю улицу в фотоателье. Я точно не знал, где именно оно находится, но выскочив из-за угла, сразу же выхватил взглядом слово «ФОТО» на большой вывеске, висящей над массивной дверью. Туда я и ворвался вихрем. В ателье посетителей не было. За конторкой приёма заказов сидела дородная дама характерной наружности — вылитая моя бывшая учительница Раиса Моисеевна. Она медленно подняла на меня проницательные глаза, округлившиеся от удивления.
— Что у вас случилось, молодой человек?
— Мне нужно срочное фото на партбилет! — выпалил я.
— Что-что вам нужно?! — Дама с нескрываемым любопытством посмотрела на меня в упор.
— Срочное фото на партбилет!
Дама сначала затряслась в мелком смехе, а потом живенько развернулась дородным бюстом на сто восемьдесят градусов и громко закричала резким голосом:
— Яша! Яша! Скорей иди сюда! Ты должен это слышать своими ушами!
Из тёмного помещения позади дамы выскочил взъерошенный долговязый фотограф Яша.
— Смотри сюда, — дама говорила с трудом, захлёбываясь от смеха, — этот молодой человек хочет, чтобы ты сделал его фото.
— Чьё? — удивлённо переспросил Яша, поправляя очки на крупном носу.
— Моё, конечно, — пожал я плечами, недоумевая, чем мог привести даму в такое веселье.
Яша всплеснул руками:
— Первый раз за мою жизнь клиент приходит сам! Вы костюмчик себе сами подбирали? — и не дожидаясь моего ответа спросил: — А вам на металле, граните или эмали?
— На каком ещё металле?! — воскликнул я. — Мне — на партбилет!
Дама и Яша переглянулись и захохотали уже вдвоём, захлёбываясь, с оханьем и вытиранием слёз. Наконец, Яша первый пришёл в себя и, прерываясь на лёгкие всхлипывания, сказал:
— Так это вам, молодой человек, на ту сторону улицы. Вы немного не туда пришли. И немного не вовремя. — Он снова зашёлся смехом.
В результате сверхсекретного эксперимента, заказанного «глубинным правительством», множество стран подвергаются воздействию разрушительного землетрясения. В земле возникают разломы-порталы, в которых исчезают люди и техника. После падения в разверзшуюся трещину курсанты военного института, Илья и Никита, телепортируются на другой континент. Им предстоит вернуться домой, преодолевая трудности и критические ситуации. Однако вокруг них и событий, связанных с последствиями эксперимента, разгорается острейший мировой политический кризис.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».