Джон Кипящий Котелок - [10]

Этот краснокожий был весьма талантлив. Будь он белым, мог бы, наверное, стать каким-нибудь промышленным магнатом. И придумал вот что: вместо того чтобы теребить врага периодическими походами, начинавшимися издалека, обосновался в холмах рядом с городком, чтобы банда головорезов — немногочисленная, но находящаяся в опасной близости — угрожала ему постоянно. А пополнял ее Коршун не только соплеменниками. Кругом хватало негодяев, рядом с которыми самые кровожадные индейцы казались невинными детьми. Даже храбрейшим из краснокожих подчас не доставало той безжалостности и той отрешенности, которыми обладали другие члены этой шайки.

Мало-помалу Красный Коршун окружал себя мексиканцами-полукровками, жившими по другую сторону реки, а к северу от нее подбирал белых выродков всех мастей — грабителей, воров, закоренелых убийц.

Когда же достойная команда наконец была собрана, мудрому вождю пришла в голову еще одна идея. Он увидел, что индейцы в его банде оказались в меньшинстве, а скопившийся вокруг него сброд трудно отличить от жителей Эмити. И тогда решил, что будет недурно, если его люди примешаются к тем толпам, которые топчут, улицы городка.

Его верные слуги под тем или иным предлогом стали проникать в Эмити, и с тех пор благодаря их донесениям шайка уже не грабила наудачу. Если почтовая карета везла в город деньги, или готовилась к отправке партия золота, или карточный игрок отбывал с набитым кошельком, это сразу становилось известно Красному Коршуну, который, сверкнув единственным глазом, ибо другой у него был навсегда погашен в бою, собирал ораву бандитов и всякий раз действовал наверняка, нападая на жертву в нужном месте.

Со временем постоянные грабежи поставили под угрозу само существование Эмити. Но что самое страшное, его жители знали — бандитские лазутчики находятся среди них, однако никто не мог с уверенностью указать на шпиона пальцем. Это создавало почву для всеобщей подозрительности, косых взглядов и ссор на пустом месте. Дружеские отношения стали недолговечными, под мирным названием городка происходили постоянные раздоры.

Такова была история, которую поведал мне Питер Грешам по пути, перемежая ее многочисленными отступлениями о разного рода достопримечательностях.

Из его рассказа я почерпнул немало, однако самым интересным для меня было то, о чем он не сказал прямо, — нескончаемая дуэль между свирепым Красным Коршуном и хладнокровным Питером Грешамом, который все еще не отомстил за брата, но не успокоится, пока этого не сделает.

Потрясенный до глубины души, я тщетно пытался представить, откуда в человеке берется такая одержимость, что он может на пять долгих лет безвылазно засесть в глуши, выжидая, когда подвернется возможность свести счеты. А чтобы заполнить время, начинает даже делать карьеру, пользуясь лишь теми средствами, какие лежат прямо под рукой. Я вспомнил его салун и все, что было внутри. И мне подумалось: никто не вправе упрекать Грешама за то, что он гребет деньги лопатой. Этот человек стремился к богатству, как и все вокруг, — просто был более удачлив, чем остальные. Его мнимые пороки были всего лишь пороками страны, в которой он жил.

Пребывая в этих раздумьях, я увидел впереди Эмити.

Глава 6 РУЧАТЕЛЬСТВО ГРЕШАМА

Завидев городок, я уже не мог внимательно слушать моего спутника. Вместо этого стал припоминать, какие взгляды посылали мне люди в салуне. От этих воспоминаний холодело в животе, о чем тут же и сообщил Грешаму, — потому что, как я уже говорил, у меня не было привычки скрывать мои мысли. Питер выслушал мое признание с улыбкой и пожал плечами.

— Вряд ли тебе что-либо угрожает, покуда есть, кому за тебя поручиться, — заявил он.

Не прошло и пяти минут, как я получил подтверждение его словам. У первых домов я слез с лошади, а когда мы вдвоем зашагали по улице, нам повстречались двое мужчин. Завидев нас, они застыли и стали сверлить меня глазами. Моя правая рука привычно дернулась к кобуре, но искоса я посмотрел на Грешама.

Он помахал мужчинам рукой, и, думаю, только поэтому в меня не полетели пули. Ведь эти парни были в салуне, когда мне велели убраться из городка и не возвращаться под страхом смерти.

После приветствия они пошли нам навстречу. Вернее, навстречу Грешаму.

— Пит! — обратился один из них. — Ты, должно быть, не знаешь, что у тебя за попутчик. Хочу тебя предупредить»..

— Знаю, знаю, — оборвал его Грешам. — Этот парень — мой друг. Познакомьтесь, это…

— Не будем мы с ним знакомиться! — закричали парни почти хором. — Сперва послушай, как он ввалился в салун и начал…

— Да, я знаю, — сказал Грешам, — и про то, как он поцапался с Сэмом, и про то, как ввязался в ссору с вами, дал Кеньону по зубам.

— Он что, сам тебе все рассказал?!

Можно сказать, они смотрели на меня совеем другими глазами, а я в который раз втайне порадовался, что взял за правило говорить людям: одну только правду. Видно было, что я все равно не нравлюсь этим ребятам — и мне ли было их в том винить? — но они, по крайней мере, могли изменить свое первоначальное мнение, а о большем не стоило и мечтать.

— Да, он сам мне все рассказал, — подтвердил Грешам. — А потом изъявил желание вернуться в Эмити и показать себя с лучшей стороны. Я заверил его, что при таком раскладе город не откажет ему в гостеприимстве. Или я ошибаюсь?