Джон Кеннеди - [15]
Избрание в Сенат было частью общего подведения итогов, пересмотра и упорядочения жизни Кеннеди. В сентябре 1953 года он женился на Жаклин Бувье, что также придало стабильности его жизни, хотя и не остановило его безудержное волокитство. Муж и жена должны унести свои секреты в могилу, если они вместе лгали, но, вероятно, можно сказать о том, что, хотя их брак не был гладким, самым важным для них, особенно для Джека, после появления детей было нечто более ценное. Миссис Кеннеди не была обычной женой политика и никогда специально не обучалась тому, как привлечь симпатии во время предвыборной кампании; но ее своеволие (с точки зрения Капитолийского холма) отдалило ее и, как и присущие ей красота и элегантность, служила доказательством, что Джек Кеннеди женился на очень необычной женщине. В глазах американского общества, у четы Кеннеди был «класс». Джек старался укрепить это впечатление, отказавшись от легкомысленной, даже небрежной одежды, которую он носил до женитьбы, и став наподобие денди. Он также пытался сделать что-нибудь радикальное со своей спиной — то, что могло бы освободить его если не от боли, то по меньшей мере от костылей. Он перенес две опасные и болезненные операции на спине, хотя это мало помогло: улучшение было минимальным. Но во время выздоровления он много читал, как бывало прежде, и у него появилась идея написать книгу.
Биографы обычно отмечают, что Кеннеди отнюдь не был интеллектуалом, равно как и его бостонские друзья настаивают, что он не являлся либералом; но с тем же успехом можно сказать, что в действительности он — не политик. Если бы он был очень доброжелателен и общителен, человеком широкой души, которого долго помнят друзья, то ему дали бы отставку, если бы он сфальшивил. Действительно Лэрри О’Брайен вспоминает, что в свое время он еще не был политиком в полном смысле слова: «он был очень сдержан, очень закрыт. Стоять около заводских ворот и пожимать руки — нелегкое занятие»[41]. Но пожимание рук — это искусство, которое следовало изучить. Прежде всего Кеннеди видел, скорее спонтанно, необходимость утверждения себя как мыслящего человека, если он хотел достичь более высокого уровня, чем Сенат (он имел это в виду с самого начала). У него неплохой академический стиль. Он пригласил Дж. К. Гелбрейта, чтобы обучаться экономике, в чем быстро преуспел, и теперь, одолеваемый старыми проблемами со здоровьем, обратился к Соренсену за помощью в достижении своих главных целей.
Работа «Портреты сильных духом» написана популярнее, но слабее, чем «Почему Англия спала», и читается скорее как цикл журнальных статей. В основном она состоит из восьми эссе о политиках — членах Сената США в XIX и XX столетиях, пытавшихся решить те же проблемы, что и Кеннеди, впервые поставивший их для себя в книге «Почему Англия спала»: что следует делать государственному деятелю-демократу, если его партия и избиратели хотят того, что он считает неверным и даже опасным? Сенаторы считали: все, что они делают, — верно (или, по меньшей мере, верно то, что они думают), когда они следуют своим убеждениям, но история не всегда доказывала их правоту (протест Роберта А. Тафта против суда в Нюрнберге — не очень мудрый поступок). Многие из них заплатили в политике большую цену. И написать об этом книгу было великолепной идеей. К несчастью, ни Кеннеди, ни Соренсен (признанный «исследователь» и непризнанный соавтор) не обладали достаточно солидными познаниями в истории, чтобы копнуть глубже того, что лежало на поверхности, в результате чего книга немногим более отличалась от сборника анекдотов. Сегодня она, как и ее предшественница, ценна прежде всего своей автобиографичностью — и это пока ее единственное достоинство. В качестве документа о Джоне Ф. Кеннеди работа «Портреты сильных духом» не менее интересна.
В этом компилятивном труде авторство порой угадывается с трудом, что, впрочем, не относится к вступительной статье Кеннеди «Сила духа и политика»: она более личностна, чем «Почему Англия спала», написана с большей искренностью и открытостью. Насколько здесь обнаруживает себя рука Соренсена, настолько же — язык Кеннеди. Временами проскальзывает незамысловатый юмор его юношеских писем к своему другу Ле-Мойну Биллингсу: «Если бы мы мысленно сказали нашим избирателям, что мы ничего не делаем, они сочли бы нас некомпетентными и вызывающими неприязнь. Если бы мы что-то попытались предпринять и не выполнили — как обычно, встретив противодействие со стороны других сенаторов, имеющих свои интересы — они бы сказали, что мы не отличаемся от остальных политиков. Все, что мы можем сделать, — это поплакаться на плече своего сочувствующего коллеги или пойти домой и поругаться с женой»[42]. В этом аргументе обнаруживается многое. Прежде всего становится очевидным, что вступление к серии эссе, прославляющее политическую смелость, является, по сути, апологией искусства политического компромисса. Лучше иметь наполовину хороший или даже плохой счет, чем не иметь его вовсе, говорит автор по определенному поводу
