Джон Кеннеди - [14]

Он также не мог причинить беспокойство своим избирателям — ирландцам и католикам — тем, кто был его основной опорой, заняв открыто антимаккартиевскую позицию. Он и не хотел этого делать: не то, чтобы он считал публичные обвинения Маккарти необходимыми, но прежде всего полагал, что его взгляды не были неверны, и уж тем более не рассматривал их как угрозу американской демократии. Маккарти нравился ему лично, и вскоре после выборов он на одном из гарвардских собраний обличил спикера, проведшего параллель между Элджером Хиссом и Маккарти: «Как вы смеете ставить рядом имя великого американского патриота и этого изменника!»[39]. Молодому мистеру Кеннеди следовало еще многому научиться: он оставался сыном своего отца и конгрессменом из Бостона; но, чтобы выиграть выборы в Сенат и остаться на этом посту, ему следовало подняться на более высокий уровень. Возможно, лучшее, что сделал посол — это использовал свои контакты, чтобы удалить Джо Маккарти из Массачусетса на время предвыборной кампании. Великий демагог переживал пик своей популярности; нельзя было позволить, чтобы он атаковал или поддержал Джека Кеннеди, и этого не могло произойти, пока он находился вне штата.

И все же появление Бобби, как и другие разнообразные признаки, указывали на то, что у них появились реальные шансы. Начиная с 1952 года, влияние Джо Кеннеди пошло на убыль, в то время как сенатор приобретал все большую самостоятельность. Потребности и желания его избирателей, число которых включало в себя уже всех жителей Массачусетса, неизбежно начали формировать большинство направлений его политического курса; ему пришлось глубоко вникнуть в серьезные государственные экономические проблемы, чтобы оправдать лозунг, под которым проводилась его кампания, о том, что он может сделать больше для Массачусетса, и быть избранным, чтобы продолжать их исследование. Он также счел, что Массачусетс является частью большего региона — Новой Англии и, чтобы добиться успеха, ему придется обратить внимание на проблемы Коннектикута, Род-Айленда, Мэна, Нью-Гемпшира и Вермонта в той же мере, что и своего штата. Он вскоре понял, что быть сенатором от Новой Англии и оказывать поддержку в штатах янки — это не только хорошая сенаторская, но и президентская политика. Он успешно продолжал изучать многие проблемы и, хотя никогда особенно не разбирался в сельскохозяйственных вопросах, тем не менее к 1960 году ориентировался во внутренней политике довольно хорошо и явно получал удовольствие, бросая вызов экономике. И этот путь все дальше уводил его от желаний, мнений и людей его отца.

До 1953 года его удовлетворяла работа с командой, подобранной послом Кеннеди, почти все члены которой были из ирландских бостонцев. Кеннеди прекрасно с ними ладил, но был весьма категоричен в своих суждениях о том, кто остался для него ценен теперь, когда он в Сенате, а кто — нет. Из прежней команды перешел только Дэвид Пауэрс в качестве кого-то вроде придворного шута; остальные из известной «ирландской мафии» — Лэрри О’Брайен, Кеннет О’Доннелл, Ральф Данджен и другие — были приглашены отдельно, во время кампании 1952 года или в ближайшие годы; они были людьми сенатора, не посла. Это явилось еще одним актом утверждения независимости, и Джек был рад это сделать. Ему никогда не нравилось, что некоторые люди из его окружения следили за всеми его действиями и затем докладывали отцу.

Лэрри О’Брайен оказался чрезвычайно ценным пополнением, человеком обширного политического опыта, чему свидетельством была его карьера до и после президентства Кеннеди; но в 1953 году в команду пришел гораздо более важный участник. Теодора Соренсена обычно рисуют человеком, писавшим речи для Кеннеди, но с самого начала он занимал более значительное место. Он был приглашен, чтобы помочь сенатору и обдумывать дела, и произносить речи. Он должен был изучать информацию и вопросы текущего дня и тем самым помогать Кеннеди вырабатывать и укреплять его политическую позицию. Его отношение к своему работодателю было таким же, как английского поверенного к своему барристеру (т. е. помощника адвоката к адвокату, занимающему более высокий ранг): он кратко инструктировал Кеннеди и вводил его в курс дела относительно выступлений на заседаниях или, по меньшей мере, политических вопросов. Он был безымянным автором, писавшим для Кеннеди большинство статей, благодаря которым сенатор получил известность как вдумчивый и хорошо информированный молодой государственный деятель. Это было вполне обычной практикой (которая с тех пор стала еще обычнее) и, возможно, имело свои минусы. Близкое сотрудничество, возникшее между двумя друзьями, способствовало обучению их обоих. Соренсен был прогрессистом со Среднего Запада, поддерживающим коренные преобразования (его отец-республиканец близко знал сенатора Джорджа Норриса, главу администрации долины Теннесси); даже будучи моложе Роберта Кеннеди (ему исполнилось 24 года), он оставался глубоко убежден, согласно традициям «Нового курса», что правительство следует использовать в помощь делу, проведя для этого, если необходимо, структурные и экономические реформы. Кеннеди, как и приличествует бостонцу, голосовал в Палате Представителей, всегда сообразуясь с точкой зрения Соренсена; нетрудно было обсудить с ним какую-либо проблему в более широком контексте или побудить предпринять более смелые шаги. Эта работа проводилась, соответственно, для того, чтобы расширить имеющиеся связи между сенаторами Кеннеди и Маккарти