Дживс, вы — гений! Ваша взяла, Дживс! - [28]

– Да замолчи ты!

– Пожалуйста.

– Ты все время суешь свой нос…

– Прости, сожалею. Больше это не повторится.

Чаффи, который все время сверлил меня взглядом с такой злобой, будто вот сейчас возьмет тупой и тяжелый предмет и ахнет по башке, теперь поглядел на Полину с той же злобой и желанием ахнуть по башке чем-то тупым и тяжелым.

– И все равно… – Он запнулся. – Ну вот, из-за тебя забыл, что хотел сказать, – сварливо пожаловался он.

Слово взяла Полина. Лицо ее по-прежнему пылало, глаза ярко сверкали. Точно так же, бывало, сверкали глаза у моей тетки Агаты, когда она готовилась отчитать меня за какой-нибудь воображаемый проступок. От сияющего света любви не осталось и следа.

– Тогда будь любезен выслушать то, что скажу тебе я. Надеюсь, ты не возражаешь, если я тоже приму участие в беседе?

– Ничуть, – сказал Чаффи.

– Конечно, нет, – сказал я.

Полина была, вне всякого сомнения, взволнована ужасно. У нее даже пальцы на ногах шевелились.

– Во-первых, меня от тебя тошнит!

– Ах вот как?

– Да, именно так. Во-вторых, я не желаю больше тебя никогда видеть, ни на этом свете, ни на том.

– Неужто никогда?

– Никогда! Я тебя ненавижу. И жалею, что с тобой познакомилась. Ты свинья, еще более отвратительная, чем те твари в твоем гнусном свинарнике.

Это меня заинтересовало.

– Чаффи, я не знал, что ты держишь свиней.

– Черных беркширских, – рассеянно сказал он. – Что ж, если ты так считаешь…

– Свиней разводить выгодно.

– Что ж, пожалуйста, – сказал Чаффи. – Если ты считаешь меня свиньей, что ж, пожалуйста, считай.

– Мне твоего разрешения не требуется!

– Тем лучше.

– Мой дядя Генри…

– Берти… – остановил меня Чаффи.

– Да?

– Не хочу я ничего знать о твоем дяде Генри. Плевал я на твоего дядю Генри. Если твой несчастный дядя Генри упадет и сломает себе шею, я буду счастлив.

– Поздно, старина. Его уж три года как нет. Умер от воспаления легких. Я только хотел сказать, что он тоже разводил свиней. И они приносили ему хорошие деньги, знаешь ли.

– Да замолчишь ты…

– И ты тоже, – распорядилась Полина. – Не собираешься же ты провести здесь всю ночь? Замолкни наконец и уходи.

– И уйду, – сказал Чаффи.

– Что ж не уходишь?

– Спокойной ночи, – сказал Чаффи и шагнул к лестнице. – Одно только последнее слово… – И он страстно воздел руки.

Эх, не успел я предупредить беднягу, нельзя делать такие резкие движения в старинных сельских коттеджах. Костяшки пальцев ударились о балку, он заплясал от боли, потерял равновесие и скатился на первый этаж, как мешок с углем.

Полина Стоукер подбежала к перилам и свесилась вниз.

– Больно ударился? – крикнула она.

– Да! – проревел Чаффи.

– Так тебе и надо! – крикнула Полина и вернулась в спальню, а входная дверь хлопнула, будто это разорвалось исстрадавшееся сердце.

Глава 10. Визиты продолжаются

Я с облегчением перевел дух. После ухода актера, сыгравшего главную роль в этом скетче, обстановка слегка разрядилась. Чаффи, старина Чаффи, славный малый и добрый друг, вел себя не самым дружеским образом, и я почти все время чувствовал себя примерно так же, как пророк Даниил во рву со львами.

Полина дышала несколько бурно. Не могу сказать, что она всхрапывала, как конь, но какие-то похожие звуки издавала. В глазах сверкала сталь. Оно и понятно – в таком-то волнении. Она подняла с пола купальный костюм.

– Исчезни, Берти.

Я рассчитывал, что мы с ней сейчас спокойно побеседуем, все обсудим, взвесим и постараемся решить, что делать дальше.

– Нет, послушай…

– Мне надо переодеться.

– Во что?

– В купальный костюм.

– Как – в купальный костюм? – Я ничего не понимал. – Зачем?

– Чтобы плыть.

– Плыть?

– Да, плыть.

Я был ошарашен.

– Не собираешься же ты вернуться на яхту?

– Собираюсь именно вернуться на яхту.

– А я хотел поговорить о Чаффи.

– Я больше не желаю слышать его имени.

Настало время выступить в роли старого мудрого советчика.

– Ну что ты, перестань!

– Что значит – перестань?

– Я сказал «перестань», потому что уверен: не прогонишь же ты бедного малого из-за пустячного недоразумения между влюбленными?

Она как-то странно посмотрела на меня.

– Может, ты повторишь то, что сказал?

– Что – пустячное недоразумение между влюбленными?

Она дышала прерывисто и тяжело, и ко мне на миг вернулось ощущение, будто я во рву со львами.

– Кажется, я не совсем тебя поняла, – отчеканила она.

– Я хотел сказать, что когда гнев охватывает благородную натуру а) девушки и b) молодого человека, они могут сгоряча бог знает чего наговорить друг другу, но все это так, пустые слова.

– Ах, пустые слова? Так знай же: все, что я сказала, вовсе не пустые слова. Я сказала ему, что никогда больше не буду с ним разговаривать, – и не буду. Сказала, что ненавижу его, – и уж ненавижу, поверь. Назвала свиньей – он и есть самая настоящая свинья.

– Кстати, о свиньях. Очень странная, по-моему, история, я и не знал, что Чаффи их разводит.

– Кого еще ему и разводить? Родственные души.

Тема свиней была исчерпана.

– Крутоват у тебя характер.

– Ну и что?

– Вон как резко с Чаффи обошлась.

– Ну и что?

– По-моему, его поведение вполне простительно.

– А я так не считаю.

– Представляешь, какой удар для бедного малого: является ко мне в дом, а там, то есть здесь – ты.