Дженни. Томасина. Ослиное чудо - [4]

— Бывают такие люди, — сказала она. — Боятся нас, и всё. Мы ведь тоже иногда кого-нибудь боимся. Но с такими хоть знаешь что к чему. А вот если кто тебя любит… или говорит, что любит… а потом…

Она не договорила, быстро отвернулась, и принялась яростно вылизывать себе спинку. Питер успел заметить, что глаза у неё как-то странно заблестели, но подумал, что этого быть не может — кошки ведь не плачут. Позже он узнал, что они и плачут, и смеются.

Чтобы её отвлечь, он стал как можно подробнее рассказывать про вчерашние события; но только он упомянул кошку в скверике, Дженни оживлённо спросила:

— А она красивая? Красивей меня?

Питер вспомнил хорошенький меховой шар с пышными усами, но обижать свою спасительницу не захотел. Сама она красотой не отличалась. Правда, глаза у неё были ничего, но при такой худобе какая уж красота. Однако он смело воскликнул:

— Ты куда красивей!

— Нет, правда? — переспросила Дженни, и Питер услышал впервые, как она мурлыкает.

Когда он досказал всё до конца, она долго думала, глядя вдаль. Наконец она повернула к нему голову и спросила:

— Что же нам делать?

— Не знаю, — сказал Питер. — Если уж я кот, что тут поделаешь!..

Дженни положила лапку ему на лапку и сказала:

— Котом сразу не станешь. Надо нам будет позаниматься.

— Чего там, — сказал Питер, которому заниматься надоело. — Ешь мышей да урчи, только и всего.

Дженни было обиделась, но мордочка её почти сразу стала ласковой и даже как будто красивой.

— Я тебя всему научу, — пообещала она. — Только никому не говори, что ты мальчик. Мне сказал, и ладно, другим не говори, не поймут.

Питер кивнул, и Дженни нежно погладила его. Лапка у неё двигалась так мягко, что Питеру стало совсем хорошо.

— Что ж, начнём, — сказала Дженни. — Чем раньше, тем лучше. Первое и самое главное — умывание. Кошкам надо знать, как умываться и когда. Вот слушай…

Глава 5 Когда тебе трудно — мойся!

— Когда тебе трудно — мойся, — сказала Дженни. Сидела она ровно, и даже строго, под самым «N» с короной и сильно напоминала учительницу. Но глаза у неё радостно поблёскивали и меховые щёки раздвигала улыбка. Свет падал прямо на неё, словно она была на сцене.

— Если ты ошибся, — говорила она, — или запутался, или расстроился, или обиделся — мойся. Если над тобой смеются — мойся. Если не хочешь ссоры — мойся. Помни: ни одна кошка не тронет другую, когда та моется. Это — первое правило кошачьей вежливости. Всех случаев и не перечислишь. Скажем, дверь закрыта, ты не можешь попасть домой — присядь, помойся, и успокоишься. Кто-нибудь гладит другую кошку или, не дай Бог, играет с собакой — мойся, и тебе будет всё равно. Загрустил — мойся, смоешь тоску. Разволновался — мойся, и возьмёшь себя в лапы. Всегда, везде, в любом затруднении — мойся, и станет лучше.

— Конечно, — заключила она свою речь, — кроме того, ты станешь чище.

— Мне всего не упомнить, — сказал Питер.

— И не надо, — отвечала Дженни. — Помни общее правило: трудно тебе — мойся.

— Не научусь я по-вашему мыться, — снова попытался Питер, который, как все мальчики, мыться не любил. — Как я до спины дотянусь?

— Какая чепуха! — воскликнула Дженни. — Помни, кошка дотянется до любого места. Сразу видно, что у тебя кошки не было. Смотри на меня и повторяй. Начнём со спинки.

Она выпрямилась ещё сильнее, на удивление легко и грациозно, повернула голову, почти вывернула, и принялась короткими ударами язычка мыть левую лопатку, вжимая подбородок в серый мех. Охватывала она всё больше места, и, наконец, её язычок проводил каждый раз по всей спине.

— Никогда не смогу! — вскричал Питер. — Мне и голову так не вывернуть!..

— А ты попробуй, — сказала Дженни.

Он попробовал, и голова повернулась носом назад. Тогда он высунул язык, лизнул белый мех, и дело пошло.

— Молодец! — подбадривала Дженни. — Браво! Вот видишь, как легко. Теперь пониже, вниз по хребту…

Долизав до середины спины, Питер так обрадовался, что замурлыкал, не переставая мыться, и это ему удалось.

— Чтобы вымыть нижнюю половину, — сказала Дженни, — изогнись вот так и опустись немного, полулежи-полусиди… Очень хорошо!.. Обопрись на правую лапку, а левую прижми, чтоб не мешала. Так. Мой левую сторону до конца, перевернись, и мой правую.

Питер всё выполнил, удивляясь, как это легко, и даже попытался вылизать в такой же позе хвост, но Дженни его поправила:

— Придержи его лапой. Да, да, правой. На неё опирайся, ей и держи. Вот так. Мыть под хвостом научимся позже. Сейчас отработаем живот, манишку, лапы и внутреннюю сторону ляжек.

Передние лапки он вылизал с легкостью, но к манишке перейти не сумел.

— Со временем, — сказала Дженни, — будешь мыть манишку сидя, но пока ложись, так легче. Ложись на бок.

Он лег и обнаружил, что может мыть свой мех прямо под подбородком. Однако дальше груди он не дотянулся.

— Да, это потрудней, — улыбнулась Дженни. — Смотри на меня. Сядь, и притом на хвост. Обопрись на любую из передних лап, можно и на обе. Задние расставь. Главное — правильно изогнуться, мы очень гибкие.

Всё выходило так хорошо, что Дженни ввела новый метод.

— А как ты вымоешь задние лапы изнутри? — спросила она.

— Ну, это легко! — опрометчиво ответил Питер; но у него ничего не получилось, хвост и лапы начисто перепутались, и он неуклюже повалился на бок. Дженни огорчилась.