Джек Мерсибрайт - [54]

– Нет, нет, вы не должны сдаваться! Джек, я не разрешу вам сдаваться! Вы меня слышите? Вы должны подумать о своей дочери! Что с ней станет, если вы прекратите борьбу? Вы меня слышите?

Значит, эта женщина знала его! Она все знала о нем и называла его по имени. Но ее лицо было ему незнакомо. Она часто наклонялась к нему в мягком свете лампы. Он слышал ее спокойный приятный голос. Но и голос был незнаком.

– Филиппа? – как-то спросил он, приходя в себя.

– Да, я здесь. Выпейте этого отвара, – тихо ответили ему.

Иногда у него так сильно болела грудь, что хотелось перестать дышать. Боль заполонила все его тело, и он уже не мог больше ее переносить. Джек хотел, чтобы этот спокойный голос отпустил его, разрешил ему провалиться в темноту, где холодные воды реки омывали бы его разгоряченное тело. Но потом перед его взором возникла вдруг маленькая девочка в синем платьице, которая одна бродила по лугу, потерявшись среди цветков лютика и клевера.

– Линн? – сказал он, пытаясь приподняться с подушки. – Где Линн?

– С Линн все в порядке. Она в кухне с Сисси Гонлет. Как только вам станет лучше, я приведу ее сюда. Может, завтра, а может, послезавтра.

– Скажите ей, – сказал он.

– Что? Что ей сказать?

– Просто скажите ей, – бормотал Джек, – вы ей скажите, что я здесь, что я поправлюсь. Скажите, что мы скоро увидимся.

Иногда, когда Филиппа подносила к его рту чашку или наклонялась над ним, чтобы поправить подушки, Джек чувствовал, как от нее приятно пахло свежестью и силой, и ему казалось, что свежесть и сила переходили к нему. Они передавались через прохладное прикосновение ее пальцев. Она крепко обхватывала его за плечи, когда поправляла ему постель или меняла простыни. Как-то, когда его голова на секунду прислонилась к ее груди, он ощутил свежий запах лаванды, который показался ему глотком свежего сладкого воздуха из летнего сада.

– Мне вас плохо видно.

– Я посильнее откручу фитиль в лампе.

– Который сейчас час?

– Половина восьмого.

– Утра или вечера? – спросил он.

– Вечера. Я только что уложила спать Линн.

– Дождь все еще идет?

– Нет. Сейчас дождя нет. Он прекратился неделю назад. Дует ветерок, и земля хорошо подсыхает.

– В марте земля должна подсохнуть… – сказал он и впал в спокойный глубокий сон выздоравливающего человека.

Когда проснулся, перед ним стоял доктор Спрей.

– Мерсибрайт – вы счастливчик! Я должен признаться, что думал, вам не выбраться. Так бы и случилось, если бы не заботы мисс Гафф. Во всей Англии не найти лучшей сиделки.

– Значит, худшее уже позади?

– Вы должны во всем слушаться мисс Гафф и вскоре сможете встать с постели и наслаждаться воздухом Божьим.

В тот же день, после того как его вымыли и надели чистую рубашку, а мисс Филиппа подложила ему под спину подушку, в комнату на цыпочках вошла Линн. Она встала рядом с постелью.

– О, благослови тебя Боже, дитя, ты мне принесла первоцветы, – сказал он. – Я могу сказать, где ты их отыскала.

– Я их не собирала на Лонг Медоу.

– Тогда ты их собирала в лесу в Фар Фетче. Я не ошибся, да? Тебе, наверное, пришлось их долго искать, правда? Ведь еще очень ранняя весна?

Он взял у Линн букетик и поднес к лицу. В тот момент ему показалось, что их нежный запах был самым приятным запахом в мире. Он вернул букетик Линн и смотрел, как она поставила их в кувшин на столе.

– Мне будет очень приятно, если цветы будут стоять рядом с моей постелью. Я буду знать, что наступает весна.

– Почему у тебя такой странный голос, отец?

– Наверное, у меня в горле застряла лягушка, – ответил ей Джек.

– Тебе уже лучше?

– Да, конечно. Я думаю, что скоро совсем выздоровею. Через денек-другой я буду как ванька-встанька!

– Тетушка Филиппа живет у нас. Ты знаешь это?

– Ну это временно, пока она ухаживает за твоим папочкой.

– Она поставила койку и спит рядом со мной в моей комнате.

– А как ты считаешь, ей там удобно?

– Не знаю, – ответила Линн, пожав плечами.

– Тебе следует ее об этом спросить. Она, наверное, устала – ведь ей было так трудно ухаживать за мной. Мы должны поблагодарить ее за помощь.

– Почему у тебя выросла борода, отец?

– Чтобы зимой не замерзло лицо, – ответил Джек.

– Но сейчас не зима, сейчас – весна, – сказала ему Линн, – у мистера Гонлета уже родилось двенадцать ягнят.

– Правда, кто бы мог подумать! Подожди, подожди, почему ты меня называешь «отцом»? Ты всегда говорила мне «папа, папочка».

– Тетушка Филиппа сказала мне, что я должна называть тебя «отец».

– Правда? Наверное, ей кажется, что будет лучше, если у меня останется борода. А мне будет лучше, если ты станешь снова звать меня папой, как это делала раньше.

Открылась дверь спальни, и вошла мисс Филиппа.

– Тебе пора идти, Линн, иначе твой отец устанет. Ты с ним повидаешься завтра.

Линн долго смотрела на Джека, потом вышла из комнаты и поднялась к себе наверх.

– Как вы считаете, она не чувствует себя одинокой?

– А почему она должна чувствовать себя одинокой? – ответила вопросом на вопрос Филиппа. – С ней все время бывает Сисси Гонлет. Сисси сейчас учит ее вязать.

Просыпаясь, Джек часто видел, что Филиппа сидит в кресле и что-нибудь обязательно вяжет. Она всегда чувствовала, когда он просыпался, даже если он не шевелился и не открывал глаза.