В 1839 году территория порта, расположенная за пределами Кантона — перенаселенной, буквально кишащей жителями столицы южно-китайской провинции Гуандун, представляла собой изолированное общество, испытывающее нехватку площади. Согласно императорскому указу эта территория была единственным местом, где иностранцам разрешалось жить и торговать с Китаем, не считая маленькой португальской колонии Макао на побережье Южно-Китайского моря. В порту, отстоящем от дельты Жемчужной реки, впадающей в море, менее чем на семьдесят пять миль бросали якорь суда торговцев из Великобритании, Соединенных Штатов, Франции, Испании, Дании, Нидерландов и Швеции, затем разгружались и вновь загружались драгоценным чаем, шелком, фарфором и другими товарами, столь необходимыми Западу. Этот крошечный пункт на Востоке был довольно опасным местом. Тесные пирсы в Вампу были переполнены, а анклав факторий — комплекс пакгаузов, складов и жилья, подступавший к самым стенам Кантона, располагался на площади, не превышавшей пятнадцати акров китайской земли.
Иностранцы трудились в крайне тяжелых условиях. Их женам не разрешалось посещать эту территорию около Кантона, и поэтому они были вынуждены жить в Макао, в то время как их мужья вели здесь свои торговые дела. Перемещение иностранцев строжайше ограничивалось, и поэтому мало кого из них, кроме контр-адмирала сэра Уильяма Эликзандера, командора королевской военной эскадры, стоявшей на якоре в дельте реки для защиты британских торговых судов, пропускали непосредственно в Кантон через усиленно охраняемые ворота. Иностранцам приходилось конкурировать с видным китайским торговцем Сун Чжао, богатым мандарином третьего класса, владельцем трех товарных складов, главой купеческой гильдии, небольшой группы торговцев, которым император Даогуан дал лицензию на торговлю с иностранцами.
Те, кто жили здесь длительное время, не могли жаловаться на Сун Чжао. Дела он вел честно и благопристойно, был порядочным человеком. Более того, его дочь Лайцзе-лу, по мнению многих, кому довелось ее видеть, была самой прекрасной из всех девушек, которые встречались им в жизни. Эту точку зрения горячо поддерживали и капитаны морских судов, и вновь прибывшие торговцы, вернее те из них, кому посчастливилось видеть ее в те редкие визиты, когда она посещала магазины отца в сопровождении неотступно следовавшего по пятам семейного мажордома по имени Кай. Все, начиная от самого дряхлого поверенного в делах, от иностранца-концессионера и кончая самым юным ловким матросом, сходились на том, что Лайцзе-лу была самим совершенством, по стандартам какой бы нации к ней ни подходить.
