Джек Лондон: Одиночное плавание - [83]

Среди современников писателя бытовало мнение (да и у части биографов тоже), что Чармиан Киттредж женила на себе писателя и сделала это при помощи своей тетушки Нинетты Эймс; что ими был разработан и осуществлен некий план, результатом которого и стало превращение мисс Киттредж в миссис Лондон. Едва ли именно так обстояло дело, но то, что миссис Эймс серьезно беспокоилась о судьбе племянницы и делала всё возможное, чтобы та не осталась в старых девах, не подлежит сомнению (И. Стоун в своем «Моряке в седле» представил по этому поводу исчерпывающую информацию). Она, как могла, способствовала союзу. В то же время очевидно: «движение» Джека и Чармиан было встречным, и никакие — даже самые хитроумные — планы сработать не могли, если бы не было глубокого взаимного чувства.

По мнению многих, сыграло свою роль в распаде семьи, как уже упоминалось, то, что Джек очень хотел сына, но Бесси смогла подарить ему только дочерей… Однако, если взглянуть на ситуацию объективно, — Бесси Мэддерн и Джек Лондон, конечно, «не пара». Ему нужна была другая женщина — свободная и смелая во взглядах, стильная, умная, темпераментная, способная быть единомышленницей. Бесси не была такой, а вот Чармиан — была.

«Я раздумываю порой: отчего я люблю тебя? За красоту твоего тела, ума? — обращаясь к Чармиан (уже жене), вопрошал Лондон. И сам же отвечал: — Сознаюсь, не за нее я тебя люблю, но за внутренний огонь, который пронизывает тебя насквозь, украшает все, что бы ты ни надела, который делает тебя задорной, легкой на подъем, чуткой и гордой, гордой собой, своим телом; заставляет и тело твое — само по себе, независимо от тебя — тоже гордиться собой».

Вот и ответ — другого не надо. Ему нужна была единомышленница, товарищ, что будет рядом не только в уютном семейном гнездышке и на террасе за чашкой чаю, но и на палубе парусника в открытом море, в седле скакуна, за рулем автомобиля, с револьвером в руках, в пустыне, джунглях, в тундре… Была ли такой мисс Киттредж? Судя по всему, была. Во всяком случае, Мод Брустер в «Морском волке» он писал, исходя из своих представлений о Чармиан. Да и весь опыт их совместной жизни вроде бы не обманул его надежд.

Как бы там ни было, мы должны быть благодарны «второй миссис Лондон». Не только (а может быть, и не столько!) за ее подробную книгу о муже — надо сказать, весьма субъективную и полную «фигур умолчания», сколько за то, что она хорошо представляла масштаб личности своего супруга и тщательно собирала и хранила всё, что касалось его — письма от него и к нему (в том числе и собственные), черновики, рукописи, записные книжки и блокноты, рецензии (хвалебные!), журнальные и газетные публикации. И занялась она этим, еще не став «миссис Лондон», а вскоре после того, как свела с ним «близкое знакомство» — с лета 1903 года, и продолжала на протяжении всех лет их совместной жизни. И порядок в бумагах она навести могла — все-таки профессиональная секретарша. К тому же вела дневник. Хотя и не писала много, но записи вносила ежедневно.

Однако мы забежали вперед. Не менее интересны тернии. Так что — по порядку.

30 июня 1904 года пароход «Корея» отшвартовался у причала Сан-Франциско. В своей книге миссис Чармиан Лондон утверждала, что ее будущий муж еще не успел ступить на берег, как его отыскал доверенный жены и вручил объемистый пакет документов — Бесс возбудила дело о разводе[186].

Действительно ли это случилось прямо на борту — а об этом не преминул сообщить едва ли не каждый биограф писателя! — или все же немного погодя, в общем-то, не важно. Главное, что это было первым, чем его «порадовала» родина.

Вскрыв пакет и пробежав глазами бумаги, Лондон сделал еще несколько «открытий»: причиной развода была обозначена Анна Струнская; жена требовала поделить все имущество, включая книги, то есть настоящие и будущие доходы от них. Более того, на гонорар, который ему полагался от Херста за Корею, по требованию ее адвоката был наложен арест. Арест был наложен и на все денежные поступления (текущие и будущие) — как от журналов, так и от издателей. Получалось так, что теперь ему принадлежат только долги, а доходы (надо сказать — немалые!) — непонятно кому.

Конечно, он ожидал совсем другого, сойдя на берег, — оказаться в объятиях возлюбленной. Однако встречала его верная Элиза — она принесла с собой пачку писем от Чар-миан и рассказала, что тайна их отношений таковой уже не является. Что сама Чармиан, опасаясь скандала, несколько недель назад уехала к родственникам в Айову. Что Бесси возмущена и подавлена, а Флора встала на ее сторону и требует, чтобы сын вернулся в семью… В общем, за время его отсутствия случилось многое…

К вопросу о воздействии литературы на человека. Хотя для Бесси не являлись уже секретом отношения мужа и Чармиан, «разлучницей» она все же считала Струнскую — так сильно на нее подействовал совместный труд Джека и Анны «Письма Кэмптона и Уэйса». Видимо, она полагала (ознакомившись с «концепцией» Уэйса), что мисс Киттредж — всего лишь очередное увлечение ее «полигамного» супруга. А любит он только Анну — иначе разве решился бы на такую откровенную дискуссию? В Анне она видела вообще нечто противоестественное — как можно обсуждать «такие» вопросы с мужчиной? К тому же на страницах книги, которую будут читать другие? Да она просто монстр, чудовище! Трудно все-таки обычной женщине (а Бесси была самой что ни на есть обычной) понять художника…