Джаз - [61]
– Это первый раз? – он спросил. – Ты первый раз о ней плачешь?
Я подумала, и действительно, в первый.
Миссис Трейс сказала: «Ах, черт».
Они оба просто смотрели на меня и ни слова не говорили. У меня возникло впечатление, что они вообще теперь больше ничего не скажут, но миссис Трейс говорит: «Приходи к нам на ужин. Вечером в пятницу. Ты любишь зубатку?»
Я ответила, что приду, но на самом деле я не собиралась. Черт с ним, с кольцом. А в четверг я вспомнила, как мистер Трейс на меня смотрел и как его жена сказала «я».
Как она это сказала. Не так, будто «я» это кто-то крутой, кого она собрала по частям, чтобы на людях показывать. А будто это кто-то, на кого она может рассчитывать и кто ей нравится. Кто-то тайный, с кем не надо бороться и кого не надо жалеть. Кому не надо воровать колец в отместку белым, а потом врать и говорить, что это их подарок. Я ведь хотела найти это кольцо не только потому, что мама все время спрашивает, где оно. В нем есть один фокус. Вот, скажем, оно очень красивое. Оно принадлежит мне, и при этом оно не мое. Я люблю его, но в нем есть обман, и я должна пойти на этот обман, чтобы назвать его своим. Как тот светловолосый мальчишка, который жил в голове у миссис Трейс. Подарок, взятый у белых и данный мне, когда я еще была слишком мала, чтобы сказать: «Нет, спасибо».
Ее с ним похоронили. Я это узнала, когда пришла к ним на зубатку. Миссис Трейс видела его на руке Доркас на похоронах, куда пришла, чтобы стукнуть ее ножом.
У меня даже в животе стало как-то странно и в горле пересохло, но я все равно спросила, зачем она это сделала, испортила все похороны. Мистер Трейс посмотрел на нее так, будто это он спросил.
– Потеряла кое-кого, – ответила она. – Засунула куда-то и забыла, куда.
– А как нашли?
– Искала, вот и нашла.
Мы сидели и молчали. Потом кто-то постучал в дверь, и миссис Трейс пошла открывать. Кто-то сказал: «Вот тут и вот тут. Всего-то работы на две минуты».
– Я по две минуты не работаю.
– Ну пожалуйста, Вайолет. Я бы не стала тебя просить, но, понимаешь, срочно нужно, срочно.
Они вошли в столовую, миссис Трейс и женщин женщина, которая упрашивала ее сделать ей укладку: «Вот тут и тут. Ну и вот здесь чуть наверх. Не завивать, а просто подвернуть, ты знаешь как».
– Идите в ту комнату. Я быстро, – это она нам сказала, когда мы поздоровались, но никто никого не знакомил.
На этот раз мистер Трейс сел не у окна. А рядом со мной на диване.
– Фелис. Это означает счастливая. Ты счастлива?
– Конечно, нет.
– Доркас не была уродливой. Ни внyтpeннe, ни внешне.
Я пожала плечами.
– Она использовала людей.
– Только если они сами того хотели.
– Вы хотели, чтобы она использовала вас?
– Наверное, хотел.
– Ну а я нет. И слава Богу, что ей это теперь не удастся.
Я пожалела, что сняла свитер. Платье у меня сверху всегда туго натянуто, что я ни делаю. Он смотрел в лицо, не на тело, и я даже не знаю, почему я разнервничалась, что мы остались одни в комнате.
Он сказал:
– Ты злишься, потому что она умерла. И я тоже.
– Это вы виноваты.
– Я знаю. Я знаю.
– Даже если вы ее не убили, если она сама захотела, все равно это вы.
– Это я. И до самой своей смерти буду я. Хочу тебе сказать кое-что. Я в своей жизни не видел никого более жалкого.
– Доркас? Вы хотите сказать, что все еще тоскуете по ней?
– Тоскую? Ну да, если ты имеешь в виду, что мне нравилось, что я чувствую к ней. Тогда да.
– А миссис Трейс? Как она?
– Мы зализываем раны. После того, как ты зашла к нам и рассказала, дело пошло быстрее.
– Доркас была холодная, – сказала я. – До самого конца у нее слезинки не выкатилось. Я ни разу не видела, чтобы она из-за чего-нибудь плакала.
Он говорит:
– А я видел. Ты знала, какая она жесткая, а я видел ее совсем другой, мягкой. И мне выпало заботиться о ней.
– Доркас? Мягкая?
– Доркас. Мягкая. Та девочка, которую знал я. Если у нее был панцирь, это не значит, что ее ничто не мучило. Никто не знал ее так, как я. Никто не пробовал ее любить.
– Зачем же вы стреляли, если вы ее любили?
– Боялся. Не знал, как надо любить.
– А теперь знаете?
– Нет. А ты, Фелис?
– Делать мне больше нечего.
Он не засмеялся, поэтому я сказала:
– Я вам еще не все сказала.
– А есть что-то еще?
– Вам, наверное, надо знать. Последнее, что она сказала. Перед тем как… заснула. Все визжали: «Кто это сделал? Кто в тебя стрелял?» Она сказала: «Оставьте меня в покое. Я вам завтра скажу». Она надеялась, что завтра будет жива, и меня ввела в заблуждение. Потом она стала звать меня, хотя я была рядом, стояла рядом с ней на коленках: «Фелис. Фелис. Ближе. Ближе». Я почти что прижалась к ней лицом. Чувствовала Фруктовый запах в ее дыхании. Она вся была в испарине и чего-то шептала про себя. И глаза у нее все время закрывались. А тут она открыла их широко и сказала, громко так: «Есть только одно яблоко». Да, вроде яблоко. «Только одно. Скажи Джо».
– Видите? Она о вас о последнем вспоминала. Я была рядом, прямо у нее под боком, ее лучшая подруга, во всяком случае я так думала, но ради меня она не захотела поехать в больницу и сохранить себе жизнь. Она дала себе умереть прямо при мне вместе с моим кольцом, и даже не подумала обо мне. Ну вот. Все. Я вам сказала.
«Боже, храни мое дитя» – новый роман нобелевского лауреата, одной из самых известных американских писательниц Тони Моррисон. В центре сюжета тема, которая давно занимает мысли автора, еще со времен знаменитой «Возлюбленной», – Тони Моррисон обращается к проблеме взаимоотношений матери и ребенка, пытаясь ответить на вопросы, волнующие каждого из нас.В своей новой книге она поведает о жестокости матери, которая хочет для дочери лучшего, о грубости окружающих, жаждущих счастливой жизни, и о непокорности маленькой девочки, стремящейся к свободе.
США, 1940-е годы. Неблагополучная негритянская семья — родители и их маленькие дети, брат с сестрой — бежит от расистов из Техаса в Джорджию в городишко Лотус. Проходит несколько лет. Несмотря на бесправие, ужасную участь сестры и мучительные воспоминания Фрэнка, ветерана Корейской войны, жизнь берет свое, и героев не оставляет надежда.
Роман принадлежит к числу наиболее интересных произведений амери¬канской прозы 70-х гг. и впервые знакомит советского читателя с творчеством талантливой писательницы. Центральный конфликт, воплощенный в судьбе главного героя Мейкона Помера, отражает стремление автора понять исторические судьбы негритян¬ской Америки. Мейкон — герой-искатель, которому важно обрести себя как личность, попить и выразить заложенные в нем духовные стремления.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Лауреат Нобелевской премии по литературе Тони Моррисон — автор девяти романов, самый знаменитый из которых — «Возлюбленная». В 1988 году он принес своей создательнице Пулитцеровскую премию, а экранизация книги с телеведущей Опрой Уинфри в главной роли номинировалась на «Оскар» и была названа «одним из лучших фильмов десятилетия». По мнению критиков, Моррисон «не только создала романы поразительной силы, но и перекроила американскую литературную историю двадцатого века».Действие книги «Жалость» происходит в Америке XVII века.
Весной 1941-го ноготки не взошли. Мы думали тогда, что они не взошли потому, что Пекола ждала ребенка от своего отца. Если бы мы меньше грустили и больше замечали, то сразу увидели бы, что не только у нас погибли семена, они погибли везде…
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.