Дюма. Быстрый, или Танжер Алжир и Тунис - [39]

Мы бросили якорь примерно в полульё от Джема-р'Азуата; в порту царило поразительное оживление, многочисленные кавалеристы скакали по нему во все концы. Видны были заполненные людьми улицы нового города; зато лагерь казался пустым.

Несколько вельботов стояло на якоре в порту; но тщетно искали мы среди них баланселлу г-на Дюранда; против всякого ожидания, пленники, казалось, продолжили путь к Орану.

Едва мы бросили якорь, как движение в порту усилилось. Кавалеристы и пехотинцы устремились к берегу, а вестовые, явно доставлявшие срочные приказы, принялись галопом бороздить все это пространство. Видимо, предметом всеобщего внимания был "Быстрый". Через десять минут в море вышла шлюпка и направилась к нам: в ней находился комендант порта. Как только расстояние позволило расслышать слова, мы спросили о новостях. Пленники остались в Джема-р'Азуате, завершив таким образом после четырнадцати месяцев круг своей одиссеи.

За эти четырнадцать месяцев сколько же они испытали страданий, опасностей, мучений, страха и надежды! За эти четырнадцать месяцев сколько же у них было порывов к родине, которую пленники не надеялись больше увидеть и тень которой, однако, они только что вновь обрели в Джема-р'Азуате, этом уголке Франции, перенесенном в Африку.

Господин Дюранд продолжил свой путь в Оран, чтобы сообщить там об освобождении пленников. Легко понять, что отважный молодой человек хотел не теряя ни минуты лично известить генерала д'Арбувиля о счастливой развязке драмы, в которой он сыграл одну из главных ролей.

Было около двух часов пополудни, и, поскольку мы хотели отплыть в тот же вечер, нельзя было терять время; капитан потребовал свою шлюпку, а самые нетерпеливые, и я в их числе, прыгнули в шлюпку коменданта порта, которая тут же направилась к берегу Джема-р'Азуата. Море страшно разбушевалось.

Шлюпка капитана, хотя и отчалившая после нас, вскоре поравнялась с нами, а потом и обогнала; несмотря на свое воодушевление, ничуть не уступавшее нашему, Маке и Жиро пребывали в плачевном состоянии. Я видел, как один, проплывая мимо, откинулся назад, а другой наклонился вперед; в тот миг я подумал, что рыбьи детки, должно быть, возносят хвалу Жиро с не меньшим жаром, чем птичьи — Всевышнему.

Мы причалили через несколько минут после капитана: у первых двух человек, которых я заметил, были знакомые, я бы даже сказал дружеские лица. Один был командир эскадрона Пико, другой — полковник Трамбле. Они подтвердили новости, которые сообщил нам комендант порта: г-н де Коньор и его товарищи прибыли в одиннадцать часов утра; их встретили восторженными приветствиями, а вечером их ждет торжественный банкет.

Мы направились к городу — так называют несколько домов, разбросанных на песчаном берегу Джема-р'Азуата, — и пересекли загон, который был заполнен скотом, захваченным во время недавнего набега. Однако вместе со скотом прихватили заодно и блох, так что до ворот города мы добрались черные по колено.

На площади нам встретился полковник Мак-Магон, командующий колонной. Он пригласил нас на банкет, который должен был состояться вечером, и мы, конечно, не могли отказаться от такого приглашения; затем нас отвели в самый изящный из всех бараков, и там мы должны были дожидаться г-на де Коньора и его товарищей, которых пошли предупредить о нашем прибытии. Сердца у нас бились почти так же, как это было в Мелилье.

По правде говоря, любопытно наблюдать, как одинаково проявляют себя при сильном волнении натуры самые противоположные, сердца самые твердые, умы самые скептические. Нас было там шестеро: шесть натур, шесть сердец, шесть различных умов, и что же? Когда послышался шум шагов, когда открылась дверь, когда объявили: "Господин Курби де Коньор", — у всех глаза увлажнились слезами и все раскрыли объятия, движимые одним и тем же чувством.

Между тем самое большое волнение довелось испытать именно нам; вот уже два дня как г-на де Коньора и его товарищей окружали, обнимали, приветствовали; мы для них были всего лишь новыми соотечественниками, явившимися вслед за многими другими соотечественниками, вот и все, они же были для нас героями и мучениками.

В ожидании ужина, который готовили под крышей огромного барака, возведенного с этой целью, я предложил посетить могилу отважного капитана Жеро, героя сражения у марабута Сиди-Брагим, который дошел с остатками своей колонны почти до самого Джема-р'Азуата и был убит в полульё оттуда вместе с последними, кто оставался в живых после четырех дней боев. Предложение было принято единодушно.

Мгновенно шесть или восемь лошадей были предоставлены в наше распоряжение, и часть штаба вызвалась сопровождать нас. Пленники присоединились к нам: выжившие почитали своим долгом посетить могилу погибших. Мы же с восторгом следили за происходящим: на наших глазах вновь соединялись два конца этой цепи героизма.

Могила капитана Жеро находится в долине уэда Зири, под сенью гигантских смоковниц, на том самом месте, где он был найден мертвым среди тел его товарищей. Туда ведет чудесная дорога, зажатая лесистыми горами и затененная смоковницами, огромными, как наши самые большие дубы. Почти параллельно дороге извивается небольшая речка.