Дыхание - [5]

— Вики я тебя люблю!

Эти слова навсегда засели в моей памяти. Резким движением, Кейко сдернула забрало шлема. Вакуум не убивает мгновенно, как часто думают обыватели, но он беспощаден. Взрывная декомпрессия, резкий перепад давления. Её лицо, такое нежное, красивое, с мягкими губами, такими вкусными, как в тот раз, когда мы впервые поцеловались, за день до отправки сюда, распухло чёрной маской, Карие глаза вылезли из орбит и лопнули, забрызгивая скафандр кровью, смешивающейся с аварийной пеной — автоматика безуспешно пыталась спасти своего нерадивого хозяина. Тело дернулось несколько раз в конвульсиях, медленно оседая. А я смотрел на труп девушки, которую любил, не узнавая её в обезображенных чертах. Словно Кейко превратилась в жуткий манекен. Но больше всего я ненавидел себя за гадкое чувство облегчения. Ведь теперь, я смогу дойти.

* * *

Дальнейшие события запомнились как-то урывками. Я шел и плакал, выкрикивал проклятья, швырялся камнями. Потом, когда уже дошел до палатки, очень долго не мог правильно запустить цикл шлюза. Я сбивался в клавишах и начинал заново. И когда, наконец, ввалился в тамбур, компьютер уже выдавал второе предупреждение. Я сдернул шлем, с трудом стал расстегивать крепления костюма. Мышцы не желали подчиняться, а малейшие движение отзывалось болью во всём теле. Но я всё-таки выбрался из скафандра, словно змея, меняющая кожу. Вдохнул свежего прохладного воздуха. Устало сел на кресло, перед терминалом и пробежался по клавиатуре. Ожили экраны дисплеев, замерцали лампы, разгоняя полумрак аварийного освещения. Зашуршал кондиционер. Включился, аварийный передатчик, теперь, спасательная партия сможет, без труда меня найти. Может быть это и лишнее, ведь в каждый скафандр встроен свой маячок, но у станции палатки радиус действия намного больше, так спокойнее. Конечно, если вообще кто-то придет сюда меня спасать, но эту проблему я предпочёл беззаботно выкинуть из головы.

Глядя на ящик с кислородными патронами, я вдруг с ужасом понял, как мог спасти Кейко. Надо было просто поменяться с ней картриджами, когда в моем, воздух ещё оставался. Она ведь почти не двигалась, и меньше расходовала кислород. Нужно было просто поменяться и тогда бы хватило обоим. Я расхохотался жутким каркающим смехом.

— Что я наделал. Это ведь я её убил, — проговорил я в пустой палатке. Где мы должны сейчас были быть вдвоем.

Если бы я был чуть сообразительней, а не дрожал в ужасе за свою жизнь, а хотя бы минуту спокойно подумал. Кейко осталась бы жива. Перед глазами вновь удивительно ярко вспыхнула отвратительная картина распухшей, окровавленной плоти под открытым забралом скафандра. Меня стошнило прямо за терминалом. Перемазанный в собственной рвоте, со стёртыми в кровь ногами, я забился в угол и заснул под тихий шелест вентилятора. Мне снились кошмары, в них я снова шел по мертвой пустыне Аида и нес Кейко на руках. Я снова задыхался. Тянул руку к Кейко с мольбой о помощи.

— Ты не справился! Ты слишком глупый — её голос холоден и равнодушен, как у автоматики скафандра.

Почему-то она одета в лёгкий сарафан, хотя вокруг мертвая пустыня Аида.

— Я пытался, — шепчу я, вставая на колени. — Я не хотел.

— Ты убил меня! — в руках Кейко появляется пистолет, она нажимает на курок, в безвоздушной среде выстрела не слышно, грудь пронизывает острая боль, воздух свистит, выходя из пробитого скафандра, меня сбрасывает в пропасть, я падаю и просыпаюсь с криком.

Следующие дни палатка стала моим домом. Я заболел, сказалось нечеловеческое напряжение, я кашлял, глотал таблетки, из аптечки запивая безвкусными витаминизированными соками. Каждый раз, когда я смыкал глаза, кошмар повторялся, менялись детали, неизменным оставался ужас. Единственным спасеньем было делать что-нибудь. И я делал, провёл инвентаризацию, запасов мне должно было хватить минимум на две недели, активировал сейсмические датчики и часами напролёт анализировал данные о землетрясениях сотрясавших Аид. Что угодно лишь бы отвлечься.

Через два дня мне стало лучше, я даже заставил себя снова влезть в скафандр, вставить новые картриджи из запасов палатки, и похоронить Кейко — почему-то это стало для меня удивительно важным. Чем-то вроде искупления. Я положил её в неглубокую нишу в скальной породе, и заложил камнями, старясь не смотреть на чёрное обезображенное лицо. Но этот поступок не принес облегчения. Стало только хуже. В какой то момент я понял, что стою перед её могилой на коленях, а руки лежат на застёжках шлема. Скафандр обиженно выл.

— Тревога блокировка креплений отключена! Снятие шлема в безвоздушной среде опасно для жизни! Оставалось лишь сдернуть застежки и вдохнуть пустоту полной грудью. Но я не смог, какая то часть меня ещё помнила ужас удушья, эту равнодушную темноту, что ждёт каждого в конце, и продолжала цепляться за жизнь.

На обратном пути я чуть не погиб — на Аиде наступила ночь, внезапная и холодная, как это бывает на безатмосферных мирах. Из-за электромагнитных возмущений никак не мог поймать автомаяк. Я заблудился и долго бродил, пока не наткнулся на палатку практически случайно. Странно, но за это время блужданий в темноте я где-то подобрал свой пистолет, но даже не запомнил, когда и как это произошло. Я зашел в шлюз ввалился в палатку и так и заснул прямо в скафандре.