Яркие колючие звезды, словно искры, рассыпанные по чёрному небу. Наверное, это красиво, но у меня не остаётся времени на красоту. Шаг, потом другой, гравитация в одну треть земной делает движения лёгкими, неестественно плавными, словно плывёшь под водой. Нога проваливается в ложбинку, припорошенную пылью. Я спотыкаюсь, но, к счастью, удерживаю равновесие. Очень осторожно делаю следующий шаг, с ужасом ожидая резкой боли в ноге. Но, к счастью, обошлось. Девушка у меня на плече сдавленно стонет. Её скафандр почернел от жара и пробит в нескольких местах, отверстия залиты выступившими желтыми сгустками аварийной пены, кое-где окрашенной бурым — кровью. Компьютер скафандра зафиксировал падение давления и вскрыл капсулы с пеной. У микросхем нет эмоций, они не знают что такое отчаянье. Она снова сдавленно стонет, я даже не знаю, насколько серьезны её раны, под костюмом ведь ничего не разберешь. Нам нужна помощь и очень быстро.
Мне предстоит марафон по пересеченной местности сорок километров с ношей в 60 килограмм на плечах. Конечно, низкая гравитация превращает их в двадцать, но уверенности, что я дойду, у меня нет. Припорошенный пылью безжизненный пейзаж. Так и хочется сказать — лунный, но это не Луна, точнее, не наша Луна. Созвездия незнакомые, и огромный, на полнеба, газовый гигант, окруженный кольцом, немного похожий на Сатурн. Планета называется Аид, видимо у кого-то из первой группы разведчиков было своеобразное чувство юмора.
Здесь нет нормальной атмосферы и предметы неестественно четкие. Слегка начинает трещать счетчик радиации — залежи урановых руд, вот что привело сюда японскую компанию с не слишком благозвучным на русский слух названием Uchu Ichi. Как оказалось, напрасно привлекло. Людям не стоило сюда приходить. Девушка снова тихо стонет и автоматика скафандра, словно в издевку, усиливает звук. Я беру её за запястье и нажимаю синюю клавишу аптечки — болеутоляющее.
Её зовут Кейко. Обычное японское имя. Она специалист по внеземным формам жизни, а мы с ней — всё, что осталось от шестой исследовательской бригады. Не к месту вспомнилась фраза — освоение новых рубежей всегда требует жертв. Глупо и пафосно, как и все прописные истины.
В наушниках раздается голос, и я с какой-то иррациональной надеждой на долю секунды обманываюсь, мне хочется услышать позывные спасательной группы, или, может, ещё кого-то из выживших. Но это не рация, это компьютер скафандра.
— Виктор, уровень кислорода низок, пожалуйста, замените ваш кислородный картридж, — голос ровный, но чуть-чуть не так выставлены ударения, словно собеседник говорит на чужом языке. Обычный голосовой чип, впрочем, для компьютеров звуковая речь — чужой язык, им проще с единицами и нулями.
Проблема в том, что мы даже не можем позвать на помощь. База на Аиде не была оснащена своей телепортационной установкой, это слишком дорого, а без неё сигнал будет идти до земли сотни лет. Портал можно открыть только с земли, а там до сих пор не знают, что случилась катастрофа. Создание стабильных каналов на такие расстояния довольно энергоемкий процесс. По расписанию последний сеанс связи был за несколько часов до извержения. Нас не хватятся еще, как минимум сутки или больше, ещё где-то столько же займет подготовка и отправка спасательной экспедиции. К тому же сегодня суббота — выходной. Большая часть персонала компании отдыхает. Пока дежурные разберутся, пока кто-то решит взять на себя, ответственность… Я поморщился. В ближайшие два три дня на помощь рассчитывать не стоит.
Скафандр снова ноет о недостатке кислорода. Я игнорирую. Нет, я не самоубийца, наши костюмы используют гапкалитовые картриджи, химическая реакция высвобождает кислород и поглощает углекислый газ. Это избавляет от массивных баллонов, но датчики предупреждения всегда срабатывают немного раньше, чем полностью истощается ресурс патрона. Защита от дураков. Но в моей ситуации даже несколько лишних минут имеют значение.
Позади за холмами полыхает зарево. Где-то там, среди лавовых озер, догорают остатки временной базы и тела 34 специалистов — химиков, геологов, инженеров. Никто не ожидал извержения такого масштаба. Сейсмологи утверждали, что равнина стабильна. Их можно понять, у планеты нет полноценного ядра, нет материковых плит. По сути, просто кусок камня и замерзших газов, болтающийся на орбите планеты гиганта с красивым названием Прометей. Никто не учитывал гравитационные силы Прометея и 19 его спутников выстраиваясь в ряд, вызвали эффект приливной волны и разогрели недра Аида и теперь он стал напоминать скорее христианский Ад, нежели тихий и спокойный греческий.
Мышцы протестующее отзываются на каждый шаг — мольба уставшего тела об отдыхе. Отдохнуть хотя бы несколько минут. Сесть, прислонившись хотя бы к тому валуну. Просто остановиться на пару секунд. Дышать становиться всё труднее, кровь стучит в висках. Дыхание становиться частым и сиплым. Индикаторы биопоказателей перемигиваются желтыми огоньками.
— Виктор, уровень кислорода критический, немедленно замените кислородный картридж.
Патрон пуст, я дышу тем объемом, что остался в скафандре. Я собираюсь продержаться ещё несколько минут, прежде чем поставить последний картридж. Но Кейко трогает меня за плечо.
