Дыханье ровного огня - [7]

Растрёпанные волосы приняли свой естественный, природный вид, расположившись по плечам крупными завитками.

Костик был сражён, едва переступив порог.

Глава 8

Первыми гостями были Серёжка и Костик.

Серёжка, со своей открытой, широкой улыбкой, ввалился в комнату первым. Эх, ленты-якоря! Серёжка обнял Настю, потом отодвинул её от себя, и сказал одно слово:

— О!

— Вот тебе и «О!» — откликнулась Поливина, вперёд.

Серёжка, кряжистый, плотный, как медведь, закружил Наташку по комнате, что-то шепча ей на ухо, от чего они засмеялись оба.

Ипатьева же расставляла тарелки, с весьма сосредоточенным видом.

Костик протянул Насте букет.

— Поздравляю.

— Спасибо.

Они стояли друг против друга, не зная, что делать дальше. Пожалуй, Костику хотелось сделать так, как Серёжка. Сразу, сразу захотелось — закружить её, закружить, забрать, унести с собой.

Настя же просто вросла в пол.

И тут раздался стук в дверь, и Раиска, в своём лучшем, светлом платье с открытыми плечами, оттеснила Настю и Костика от двери.

Вошедший был и высок, и красив. И он был в костюме! И в сорочке! И в галстуке!

— Девочки, это Дима! — провозгласила сияющая Раиска.

— Ура! — сказали девочки.

Знакомство, рукопожатия. И Дима сразил наповал всех, когда поцеловал руку имениннице. Настя не знала, куда смотреть, как ответить, и вообще, куда себя деть…

— К столу! — выручила всех Макарова.

Была Макарова, как всегда, весела и спокойна. И виду не показывала, как хотелось ей видеть Святослава среди своих друзей, и себя рядом с ним — за этим столом.

Да и не рассказывала никому Макарова своих тайн, ни с кем ими не делилась.

А было что рассказать, и было чем поделиться.

Застолье набирало силу. Уже и за именинницу выпили, и за её родителей, и за первый аппендицит, и за всех её друзей, всех вместе. И приступили — за каждого сидящего пить по отдельности, по очереди.

Костик сидел с Настей рядом, и напряжение между ними не уменьшалось. Только один раз склонился к Насте Костик, и спросил:

— Неужели сама аппендицит вырезала?

— Угу, — ответила Настя.

— Не страшно было?

— Нет. А вообще — страшно. Потом было страшно тоже — вдруг загноится?

— Не загноился?

— Нет.

На другие вопросы у Костика фантазии не хватило. Так и сидели, едва касаясь друг друга, и каждое прикосновение отзывалось в обоих, как эхо.

— Товарищи! Надо выпить! — Димка: уверенно распоряжался за столом. — Нельзя останавливаться на достигнутом.

— А давайте — за кого пьём, пусть стишок рассказывает, или песенку поёт! — сказала Настя.

— Желание именинницы — закон! Сейчас! — и Димка поднялся, и выпорхнул из комнаты.

И он вернулся через некоторое время, неся гитару. Красивую, большую, недешёвую гитару.

Тут уж не только Раискино сердце дрогнуло.

— За Димку!

— За Димку!

Димка тронул струны гитары, и запел приятным голосом. Песня была о любви. Неизвестная песня, откровенная и красивая.

Видно было, что Димка привык ко всеобщему вниманию, и к лидерству за столом — привык. Наверное, к лидерству — не только за столом.

Красив был Димка! И играл он хорошо, уверенно перебирая струны.

Сначала Димка смотрел в сторону Раиски, которая раскраснелась, ну, уж извините за сравнение — как роза.

Потом Димка перевёл томный взгляд на Ипатьеву, затем, очень быстро — на Макарову. Затем — на Настю.

Настя сидела, глаза прикрыв, и Димкиного взгляда не заметила.

И тогда Димка остановил свой взгляд на Поливиной, которая сидела в обнимку с мужем.

Хороша была Поливина, ух, хороша! Не девчоночьей, а женской уже красой хороша была Поливина. Молодка!

Песня закончилась, и все на минутку остались в тишине. Потом захлопали в ладоши.

— Ух ты! Здорово!

— Димка! Какой ты молодец! Ты учился?

— Учился, учился! За кого следующего пьём?

— За меня давайте! А то тут тоску развели некоторые! Дай-ка гитару! — Серёжка тоже немного умел играть. Не так хорошо, как Димка — но умел.

И Серёжка завёл песню весёлую, петую-перепетую, которую уже больше года пели девчонки на всех своих скромных посиделках. И все подпевали с удовольствием:

И унёс он штаны мои в воду,

 Мировые, в полоску, штаны.

— Всё! Хватит пьянствовать! — сказал Серёжка, закончив песню. — Танцевать давайте!

Магнитофончик был маленький, звук — никудышний. Но мелодия зазвучала…

— Именинница! — подошёл Серёжка к Насте. — Позвольте пригласить вас.

Настя доверяла Серёжке, и танцевала с ним без напряжения, без смущения.

— Кажется, ты Костику понравилась, — сказал Серёжка на ухо Насте.

— Да брось ты…

— Точно, точно. Костик — хороший парень. Он из Вологды, а с детства о море мечтал. К морю бегал. Его тоже, как и тебя, бабка растила.

— А родители?

— Отец — погиб, а мать — вроде бы от болезни умерла. Не знаю точно. Так что смотри, Настя. Парень хороший. Я его с Зинкой всё хотел познакомить, а она — ни в какую.

— Я отбивать никого не хочу.

Как можно отбить того, кто не прибился? — сказал Серёжка.

«Неужели не знаешь, куда Зинка прибилась, и сама отбиться не может», — подумала про себя Настя.

Раиска танцевала со своим кавалером, а Костик пригласил Наташку Поливину.

Дальше танец был быстрым, и плясали все. Плясали до изнеможения.

А следующий медленный танец Настя танцевала с Костиком. Костик был роста не очень высокого, и плотным, как Серёжка, не был. Скорее — худеньким был.