Дьявольский полдник - [33]

Г а д а л к а и К у п е ц быстро переглядываются.

Г а д а л к а. Жаль, перспективный был паренек.

К у п е ц. Да, ничего. Зачем только во взрослые дела полез…

К р и с. Зачем? А вот мы ИМ сейчас расскажем…

Г а д а л к а. Кому это — «им»? Не шути так, мальчик.

К р и с. Вот им, которые сейчас в двери ломятся.

Со стороны передней доносятся стуки в дверь, неясные крики, свистки полиции.

Г а д а л к а (К у п ц у). Это еще что такое?

К р и с. А это арестование ваше грядет! Погосты поганые…

К у п е ц. Что ты задумал, дурак?

К р и с. Еще не догадался? (Выхватывает из кармана пистолет Й о г а н а и стреляет в К у п ц а.) Это тебе за Телушкина! А это — за Анисью! А это — за Поприскина! А это — за Алексу, стукач! За Пушкина! За Лермонтова! За Гумилева!

К у п е ц, как подкошенный, валится на пол. Г а д а л к а вскрикивает и делает в сторону К р и с а тот же жест, каким была остановлена А л е к с а. К р и с выпускает из руки пистолет, оседает в ближайшем кресле, но сохраняет сознание. Смотрит на старуху с ненавистью. Г а д а л к а внезапно распрямляется, взмахивает руками и превращается в красивую, стройную и молодую женщину.

Г а д а л к а. Что ты наделал? (Бросается к К у п ц у, гладит его по щекам, пытается привести в чувство.) Жорж! Жорж! Komm zu mir! Schnell doch! (Ко мне! Да быстро же! — нем. яз.)

Д а н т е с «оживает», сбрасывает с головы тряпку, одним прыжком достигает распростертого тела.

Г а д а л к а. В капсулу его, мигом! Подключить ко всем системам! Анабиоз! Первичная обработка ран!

Д а н т е с. Есть, мадам!

Г а д а л к а. Готовить аварийный отход!

Д а н т е с. Слушаюсь! (Легко поднимает на руки К у п ц а и исчезает в задней комнате Г а д а л к и. Та, не обращая внимания на П а ш к у, хватает дамский ридикюль и быстро собирает со стола небольшие предметы непонятного назначения. Из глазницы черепа извлекает второй светящийся голубой кристалл, прячет в кармане. Неподвижный П а ш к а следит за ней глазами.)

П а ш к а (с трудом). Что, когти рвешь? Ведьма старая…

Г а д а л к а. Не такая уж и старая.

П а ш к а. Мы тебя сразу расшифровали.

Г а д а л к а. Врешь. Я следила за вами. Через амулеты.

П а ш к а. Шпики позорные…

Г а д а л к а. Сволочь ты, Алдонин. Такой эксперимент испортил. Ну и оставайся тут…

П а ш к а. Эксперимент? Как лучше Пушкина укокошить?

Г а д а л к а. Детский сад. Если хочешь знать, я его с восемнадцатого года веду… По особой программе. «Weisser Ross, weisser Kopf, weisser Mensch»… («Белая лошадь, белая голова, белый человек» — нем. яз.)

П а ш к а. Это как же, позвольте спросить?

Г а д а л к а. Да уж не так, как вы, дилетанты… Это была первая попытка. Предупредить хотели. Слабо, не сработало. В Одессе Пантелеев повторил… Под видом грека-колдуна… Черт, где же косметичка… Опять мимо. Потом я предложила сделать клона. На дуэли он должен был просто промахнуться, понял? Столько опытов, столько попыток… Нет, приперлись…

П а ш к а. Что, и мсье Пантелеефф спасал?

Г а д а л к а. Алексей всю михайловскую ссылку просидел в Святогорском монастыре. Монахом. Это он тогда в ворота вошел. И отговорил Пушкина от побега. Про зайца и прочее мы уже потом придумали. Для прикрытия. Вот это был сейв! Совпало с дискретным пятном.

П а ш к а. Зачем… отговорил?

Г а д а л к а. Его бы понесло на Сенатскую. Через пять лет он погиб бы на Нерчинских рудниках. От чахотки.

П а ш к а. Купец что… взял и рассказал?

Г а д а л к а (про себя, сквозь зубы). Идиот. А туда же… (Оглядывая залу.) Кажется, все… (Походит к П а ш к е и срывает с его шеи оберег.) Ты останешься здесь. И я позабочусь, чтобы навсегда. Тебя осудят заочно. (Прислушивается к шуму из передней.) Дверь сломали. Если Алексей умрет, я вернусь и лично тебя разорву. Голыми руками. Дай сюда! (Поднимает с пола пистолет и быстро выбегает из залы. В помещение врываются М и х е е в и В а л е н ю к, жандармы, несколько человек с улицы.)

М и х е е в. Всем на пол! Не двигаться!

В а л е н ю к. Смотрите, кровь, кровь! Кровь на полу! На ковре! Везде!

М и х е е в. Кто стрелял? Ты стрелял? Взять его!

Жандармы хватают П а ш к у.

М и х е е в. Где убиенные? Отвечать!

П а ш к а кивает на дверь в заднюю комнату. М и х е е в кидается туда, но быстро возвращается, держа в одной руке саблю, в другой — лифчик.

М и х е е в. Пусто!

В а л е н ю к. Но где Шарлотта Федоровна? Где ее, станем говорить, горничная? И кровь, кровь… Весь ковер в крови!

М и х е е в (приступая к П а ш к е). Ты куды трупы дел? Разрубил, что ли? Отвечать!

П а ш к а. Никого я не рубил…

М и х е е в. Купец где? И этот еще… Хранцуз с им был! (Приглядывается к П а ш к е.) Постой, постой… Да ты, никак, дворник? И усы приклеил! (Хватается за усы, пытаясь их отодрать. П а ш к а взвывает от боли.)

П а ш к а. Не лезь, дубина! Они настоящие!

М и х е е в. А мундир взял откелева? Да ты… С убиенного снял, что ли?

П а ш к а. Никого я не убивал! Они через черный ход ушли!

М и х е е в. В участок его, робяты! Там разберутся! (Дует в свисток.)

В а л е н ю к (стоя на авансцене, лихорадочно строчит в блокноте). «Чудовищное преступление на Малой Дворянской… Дворник убил кавалергарда, и, переодевшись в его мундир, застрелил…» Нет, лучше — зарезал! «Купца первой гильдии Пантелеева, домовладельца… Мистическую провидицу»… Нет, это не надо. Просто — «Маниак зарезал и жилицу Кирхгоф, Шарлотту Федоровну… и ее горничную… Все трупы расчленил и сжег в камине!» (Оглядывается.) Камина нет, черти его дери… Ладно! Трупы разрубил палашом и окровавленные члены выбросил в окно!» Нет, искать будут… не найдут еще. Куда же он их подевал? Ладно, потом… «Вот что значило загадочное предзнаменование в доме конюшенного ведомства!» А-ах! Вот оно что, канальство… Срочно в редакцию! (Убегает.)