Дьявольский Гримуар [сборник] - [19]

— Так и сделаю.

— Тогда завтра, в шесть?

— Да…

— И примите предписанное сегодня вечером.

— Хорошо.

Она закурила ещё одну сигарету — длинную, тонкую и изысканную, как и она сама:

— Всего хорошего, мистер Бэрроуз.

Он покинул офис с затуманенным взглядом. Конечно же, часть его души призывала проследовать прямо на его охотничьи угодья, для поиска странных, нежных, так необходимых ему лакомств.

Но не сегодня.

Потому что, покидая офис хладнокровной и привлекательной женщины, Бэрроуз осознал, что уходит с чем-то, чего не испытывал последние две декады.

Он уходит с надеждой.

* * *

Это было похоже на героин. Это было похоже на высококлассный крэк или свежеприготовленный мет. Экстремальные обсессивно-компульсивные расстройства задействуют те же самые нейротрансмиттеры, что и большинство быстропривыкаемых наркотиков. Марша Унтерманн повидала достаточно жертв, чтобы понимать не только это, но и конечные последствия.

Вы всегда начинаете с пациентом с позитива — это важно, но остальное никогда не бывает лёгким. Иногда это невозможно и доктор Унтерманн распознавала невозможное, когда видела это.

Она знала, что у Бэрроуза ничего не получится.

Её чёрные шпильки от «Болли» цокали по чистому бетону подземной парковки под двадцатиэтажным зеркально-гранёным зданием «Миллениум Тауэр» и это было здорово. Марша скользнула в новый чёрный «мерседес 450», прикурила ещё одну сигарету — чудовищная привычка, она это знала — но ещё не завела двигатель и не уехала в свой кондо, на набережной озера Фримонт. Вместо этого…

Она размышляла.

ОКР — экстремальные обсессивно-компульсивные расстройства? Особенно, действительно радикальные случаи? Трихотилломаны, афазики, дисгевзики? На самом деле, они едва ли заслуживали лечения, настолько был низок процент выздоровления. Фактически, он был меньше семипроцентного успеха у наркоманов. Намного меньше.

То же самое происходило с расстройствами вроде дритифилии.

За свои почти тридцать лет аномальной клинической психиатрии доктор Унтерман поняла многое. Она поняла, что некоторые вещи даже не стоит пытаться вылечить.

Шаги она услышала раньше, чем из-за угла показалась фигура. Марша опустила окно со стороны водителя.

— На этот раз я принёс довольно много, — сказал ей шершавый голос.

— Я рада.

Грязные руки передали пакет. Унтерманн взяла его и протянула фигуре 100 долларовую купюру.

— Спасибо, — сказала она. — Увидимся завтра.

Её поставщик ничего не ответил. Он просто взял деньги и ушёл. На спине его куртки читалось: «Приют для бездомных Кинг Стрит Госпел».

Открыв посылку, Унтерманн возбуждённо вздохнула: в бумажном мешке находился галлоновый пластиковый пакет с застёжкой. Она открыла пакет, вдохнула аромат и почти пришла в экстаз: пакет был тяжёлым от разнообразной блевотины. Зернистой. Дымящейся.

Похожей на комковатую, розовую овсянку.

Нет, некоторые вещи даже не стоит пытаться излечить. Но капитуляция сама по себе была лечением, не так ли? Иногда вам просто нужно отдаться неопровержимой истине.

Будь тем, кто ты есть, — подумала Унтерманн в ультимативно-фрейдистком духе. Она вытащила сигарету. — Прими это и приспособься к этому.

Так поступила она сама. И это сработало. Истинную сущность, какой бы непристойной она ни была, всегда нужно принимать. А не игнорировать, или бороться с ней.

Принимать.

И теперь этот матёрый финансист, этот Бэрроуз. Умный, успешный, богатый. И более чем привлекательный. Когда Бэрроуз поймёт, что на самом деле от его болезни нет лекарства, он тоже капитулирует… и они двое примут друг друга.

Неожиданно, под блузкой «Биаджотти» из чистого кашемира и кружевным хлопковым бюстгальтером напряглись её соски. Марша стиснула зубы, её женственность увлажнилась. В уме она представила Бэрроуза, который сиротливо скитается по самым зловонным улицам и переулка города, разыскивая эти бесценные комочки, соскрёбывая и всасывая их, как бесчисленные растаявшие бриллианты. Она видела, как его измученные нуждой, дрожащие губы открываются и как немытые бродяги и грязные, больные шлюхи сплёвывают целые шматки мясистой слизи ему в рот. Исключительность Бэрроуза так походила на исключительность самой Унтерманн.

Я покажу ему, как приспособиться, так же, как приспособилась я…

Научу его действовать без последствий для себя.

Мы оба будем теми, кто мы есть на самом деле. Не в социальных условностях, но по-настоящему, на самом деле.

Два человеческих существа единых в одном и том же.

Вместе.

Доктор Унтерманн наконец-то завела машину и выехала из подземной парковки. Рядом с ней, на шикарной коже пассажирского сиденья лежал пакет. Она с нетерпением ждала, когда приедет домой…

О, да…

…чтобы поесть.

Девушка-«личинка» из тюрьмы мертвых женщин (Перевод: Сергей Трофимов)

Конечно, милый, у меня найдется время. Я расскажу тебе свою историю, пока ты принимаешь решение. И не считай мои слова дерьмом собачьим. Об этом, между прочим, писали в газетах.

Ты ведь знаешь о «личинках», верно? Нет? Черт, парень, ты приплыл из-за морей или еще откуда-то? Тогда я вкратце объясню, в чем дело. Люди называют нас «личинками», как, к примеру, черных называют «ниггерами». Отличный ярлык, не так ли? Но, я думаю, мы немного