Дядька - [28]
Горюнец слегка коснулся его плеча. Василек удивленно хлопнул своими бахромчатыми ресницами, с недоумением и смутной радостью уставился на друга:
— Что это ты, Ясю?
— Да так… Букашку снял.
— Покажи, какую?
— Да ну… Выбросил уже.
Вася не сводил теперь с него пристального и робкого взгляда. Немного помедлив, словно не решаясь, наконец спросил:
— Ясю… Ты на меня не сердишься? Ну, за то…
— Да брось ты! — успокоил Янка. — С чего мне сердиться?
И Василек опять счастливо заулыбался, словно прощенный ребенок.
А в поле земля была сухая, но мягкая, под ногами так и мнется. Картофельная ботва уже почернела, полегла, покрыла землю темной сетью.
Горюнец шваркнул в землю лопаты рядом с ворохом кулей, наваленных Митрасем. Мальчик выжидающе стоял тут же, сложа на груди руки.
— Вот гляди, Митрасю, — я буду копать, а ты выбирай: крупную сюда, мелкую — в этот мешок, знаешь, поди! Да смотри, хорошенько землю перетряхивай, чтобы ничего не осталось. Да гнилую в мешки не кидай!
Лопата легко режет землю, ворочая рассыпающиеся пласты, выскакивают из-под них крепкие желтобокие клубни. Митрась добросовестно ползает на коленях, выбирая картошку из развороченных гнезд.
— Много нынче мелочи уродилось, — отмечает он с невеселой заботой. В семенном мешке уже около четверти набралось, а в другом, где крупная, едва дно закрыто.
Вот мимо проходит Савка, толкает в спину:
— Куда такую здоровую в семена суешь? — слышит Митрась его окрик. — Такую есть можно. Лодырь он у тебя, Янка, вот что я тебе скажу! Худо работает.
Дядька в ответ промолчал, будто не слышал. Когда же Савка с сознанием выполненного долга гордо удалился, он лишь усмехнулся и развел руками:
— Ты глянь, какой пан полковник выискался! И все-то ему неймется!
Рядом — полоса дядьки Рыгора. В поле они вышли всей семьей, оставив дома лишь престарелую бабку Алену. Старшего, женатого сына Рыгор уже отделил, у того теперь своя полоска. Второй, Степан, живет еще в родительской хате. Вот он, чуть поодаль, лихо ворочает заступом; клубни из-под него так и катятся. У Степана широкие, налитые плечи, железные руки, мощная бычья шея. Русый чуб разметался по лбу, Степан то и дело отводит его рукавом. Вот он в упор поглядел на Горюнца, недовольно хмыкнул:
— Да ты, брат, никак и заступ держать разучился!
Митрась резко вскочил, глаза его вспыхнули.
— Кабы тебя столько лет во солдатах гноили… кормили бы гнильем да тухлятиной, да чуть что — батогами до полусмерти… Кабы прошел ты пешком столько верст, как он, ночуя во стогах да пустых амбарах, коркой сухой перебиваясь — поглядел бы я на тебя тогда, как бы ты с лопатой управился!
— Что? — Степан перевел на него свои близко посаженные блеклые глазки. — Тебя, клоп, спросить позабыли!
— Эй, хлопцы! — остановил его чей-то голос.
Это шел к ним дядька Рыгор, увидев, что назревает ссора. И в самом деле, Степан тут же умолк, едва увидел строго сведенные брови отца.
Тот, однако, даже не взглянул в его сторону, и подошел прямо к Янке.
— Ну как ты, сынку? — спросил он у Яся. — Все хорошо? Не задыхаешься?
— Да нет вроде. Ночью задыхался, а зараз ничего вроде. Да пока не страшно, а вот как дожди пойдут, снег мокрый повалит…
— Бог милостив — авось обойдется, — ободрил Рыгор. — Ты травки-то паришь — те, что Марыля давала?
Бабка Марыля, нынешняя ведунья, жившая теперь в лесной хатке, где прежде обитала бабка Алена, не так давно приходила в Длымь пользовать чье-то захворавшее дитя, и Янка попался ей навстречу. Старуха сразу приметила этого красивого, но явно хворого и не слишком счастливого парня и тут же рассыпалась перед ним в добрых советах, какие травки при его недуге лучше помогут. С тех пор Янка покорно глотал ее горькие отвары и добросовестно клонился над чугунком с горячей бульбой, дыша целебным паром и кутая при этом голову тулупом.
— Травки-то травками, — вздохнул Янка, — да только она еще и то говорила, что не простая у меня хвороба. То недоля злая, ее перстом я отмечен, никакими травками того не одолеть…
Рыгор хотел было что-то отметить, но тут с соседней полосы раздался недовольный окрик его жены:
— Эй, хозяин! Кончай лясы точить, работать бы шел! А ты, чахоточный, мужика моего от работы не отрывай смотри, а не то я те живо дыхалку поправлю!
Тетка Авгинья, не любившая Агриппину, к ее сыну тоже относилась неприветливо. Еще маленьким он внушал ей неприязнь — вероятно, оттого, что он с малолетства всем своим обликом — лицом, движениями, интонациями голоса — поразительно напоминал мать. К этому добавлялось еще и то, что ее муж Рыгор был привязан к этому хлопчику, словно к родному. Это очень задевало и обижало Авгинью, и она не раз попрекала мужа, что он-де, своих детей в глаза не замечает, а к Гранькиному присох. Впрочем, нельзя сказать, чтобы она Янку так уж ненавидела — просто не привечала. Он знал это и старался пореже попадаться ей на глаза. А Рыгора он очень любил, а после того, как в отрочестве лишился отца, привязался к нему еще крепче. Однако же, когда рядом оказывалась Авгинья, он смущался, умолкал и прятал глаза, лишь бы не видеть ее недовольно поджатых губ.
Рыгор отошел. Горюнец проводил его долгим взглядом.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.