Двухголовая химера - [134]
Нет, этот способ не имеет права на существование. Лина мертва. Я смирился с этим. И если он не может её воскресить, то пусть катится в Бездну. А в воскрешение я теперь всё равно не поверю. Где гарантия, что воскресшая не окажется…
– Копией… ты меня не купишь, – выдавил я.
Задумчиво посмотрев на меня, бог начал прохаживаться туда-сюда. Луч света следовал за ним.
– Стало быть, ты всё решил. Но странно всё же. Ведь ты идёшь на смерть, чтобы сбежать от мук. Но враг тебя не освободит – лишь обречёт на новые мученья.
– С чего ты взял? Грогган мне кажется надёжной сволочью. Убить кого-нибудь для него совсем даже не проблема.
– Но ты забыл, что убивать тебя нельзя.
– Что-то его цепные псы не очень-то об этом переживали!
– Они глупцы. Пришелец же умён, и убивать не станет. Запрёт тебя и сделает рабом. Живым трофеем в золочёной клетке.
Тут, признаться, Явор заставил меня призадуматься. Я не верил ему, но допускал, что он не лжёт. И если так, то я и в самом деле делаю глупость, идя на поводу у своей слабости. Но это только если он не лжёт.
– Ты можешь пользу принести, и очень многим, – добавил бог, почувствовав мои сомнения. – Пусть в качестве орудия, но уникален ты.
– Скорее в качестве щита, – бросил я. – Для тебя и твоей божественности. И ещё для кого-нибудь, на кого мне плевать с высокой колокольни. Ты, бог, вообще зачем нужен? Если ты не можешь обрушить свою мощь на угрозу пастве, то какой от тебя прок? На тебя молятся, как на высшее существо, но пока я что-то не вижу коренных отличий между тобой и обычным зазнавшимся человечишкой. Не впечатляет, знаешь ли. За наш разговор ты перепробовал, наверное, уже все способы манипуляций. В этом заключается божественность? Или в прерогативе сортировать людские душонки в зависимости от намоленного? Да не смотри ты на меня так грозно! Не страшно мне. Распоряжаешься такой мощью, а тратишь её на балаганные фокусы. Посмотрите, какой я сильный, оцените, какой я великий и благородный! Только о людях думаю! Рад бы сам ринуться в бой, да негоже так людским доверием распоряжаться! Удобная позиция, не находишь? Зато я – да, я – избранный. Мне на вражеский клинок бросаться, чтобы потом пить нектар в раю. И неважно, что мне этого совсем не хочется. Главное, что люди в опасности! Сборище кретинов, которое тебя боготворит! Жаль, что они все ни на что кроме моления не годятся, а то любой из них с радостью бы принёс себя в жертву твоим интересам! Для них это прямо-таки наилучшая перспектива!
Бог смотрел на меня из-под своих идеально изогнутых бровей и слушал, не перебивая.
Я решился на такой монолог только потому, что устал пререкаться. Как бы то ни было, богу не уговорить меня – я не встану ни на чью сторону. Но чтобы поставить точку, требовалось сказать что-то жёсткое, презрительное – чтобы великан в итоге или ушёл, или прихлопнул меня.
Это сработало. Правда, не так, как я думал.
Явор не взвился пламенем, не начал метать молнии – хотя именно это, если верить священным текстам, умел делать лучше всего – казалось, даже не разозлился. Но нечто неуловимое изменилось в облике Бога-отца, словно все его черты заострились и потеряли совершенство в один миг. Он заговорил, но голос его не был ни гневным, ни разочарованным. В нём так и звучало: «как же мне надоел этот упёртый смертный».
– Каждый думает, что знает, что такое бог, – его слова падали непривычно тяжело и нескладно, точно булыжники. – Тысячи лет люди об этом судачат. И ты мне пытаешься рассказать что-то новое? Я знаю, что я. Необходимость, вот что. В первую очередь для самих людей. Потому что им страшно, они боятся не только того, что угрожает им извне, но и самих себя. Смерти боятся, в конце концов. Им страшно представить, что они ничем не ограничены. А ещё надежда – как же человеку жить без надежды? А как жить без отдушины? Кого обвинять во всех своих неурядицах, неужто себя самого? И вот, они придумали меня.
Явор снова начал прохаживаться – неспешно, как будто даже устало. Я наблюдал за ним исподлобья.
– И жизнь сразу стала налаживаться, – продолжил бог. – Идея высшего существа-создателя решила сразу все эти проблемы. Главное ведь верить покрепче, чтобы вера была сильнее страха. А идея-то простая, почти каждому доступна. А потом предприимчивые ещё немного додумали её и сказали: если достойно снесём тернистый земной путь, будет нам всем счастье. Да такое, что земные блага и рядом не стояли. И всё. С тех пор нет у человечества проблем со смертностью, нищетой, голодом – вообще никаких проблем нет. Есть только недостаток веры.
В возникшей вдруг паузе моё замешательство звучало слишком громко. Я не хотел, чтобы Явор заметил его, поэтому старательно сохранял презрительное выражение лица. Но на самом деле услышать подобное откровение не ожидал. По крайней мере, не от самого Бога-отца.
– Беда только в том, – вздохнул Явор, глядя себе под ноги, – что далеко не всем людям это помогло стать праведнее. Точнее, помогло только тем, кто не воспринял божественную идею буквально. Большинство же довольствуется тем, что создаёт видимость праведности. То есть ничего, в общем-то, и не изменилось. Но с другой стороны – представь, что богов нет. Пропал божественный громоотвод. Куда люди будут девать свою душевную энергию, которую сейчас вкладывают в молитвы? Как будут поступать глупцы, которые не страшатся ада? Мир захлебнётся в
