Двойная жизнь Алисы - [9]
Я выброшу. Ветер выдует из помойного бака невесомые листочки, чужая жизнь разлетится по двору, а фланелевый халат уже не вырвется из помойного бака… Но как выбросить чужую жизнь?!
Сначала нужно виновато подержать в руках, развернуть, посмотреть, а уж потом выбросить.
Я вывалила из пакета бумаги, листы рассыпались по полу… и я вслух сказала: «Ну, что тут у вас? Давайте, не стесняйтесь, — что это, письма, дневники, открытки?! Думаете, я заберу вас домой и буду хранить?.. Нет уж, дорогие мои, мне свои письма-открытки некуда девать…» На помойку!..
А во фланелевом халате что-то было. Это был не просто скомканный халат, это было что-то завернутое в халат и перевязанное поясом от этого халата. Ну, понятное дело, не королевский младенец и не пистоли, но я и не ждала ничего интересного.
Во фланелевом халате был холст. Три холста. Три довольно больших куска холста, неровно обрезанных по краям.
Холсты были грязные, в пятнах и затеках, словно на них роняли бутерброды маслом вниз и проливали чай. На двух холстах изображение сохранилось: квадраты, треугольники. Я не искусствовед, я художник и понимаю лишь самые общие вещи: эти грязные обрезки — фрагменты картин, написанных, скорее всего, одним художником, давно… до войны?.. Почему здесь обрезки картин, а не картины целиком? Может быть, художнику не понравилось то, что у него получилось, и он в злобе разрезал картины на куски?.. Но почему художник, может быть, художница? Если мне не нравится моя работа, я обычно ее не режу на куски, а переделываю. А тут разрезаны сразу два холста. Думаю, это все-таки художник, мужчина. Художник, подражавший Малевичу. И, в любом случае, это не представляет никакой ценности. В том смысле, что эти грязные обрезки не Малевич.
А на третьем холсте так осыпалась краска, что ничего не разобрать. Какие-то невнятные фигурки. Жаль, но — на помойку.
…Письма без конвертов, а вот блокнот без обложки, на первом листе чернильные строчки… Ох, вот так взять и выбросить?.. Но вдруг это блокадный дневник? Быстро прогляжу, и если это не блокадный дневник, тогда уж выброшу без стыда и жалости.
Я быстро проглядела первые страницы — на всех страницах встречались имена «Алиса Ивановна», «Александр Иванович», «Даниил Иванович», «Татьяна Николаевна». Ну, теперь можно смело на помойку: это не блокадный дневник. Это какие-то семейные записки, должно быть, Ивановичи и Ивановны — братья и сестры. Какие культурные Ивановичи и Ивановны: читают стихи, рисуют.
…И тут меня бросило в жар. Так бывает, когда ты еще не понял, но уже понял… То есть не понял, что уже понял.
То есть ты на самом деле уже знаешь, но еще делаешь перед собой вид, что нет, чтобы не сглазить. И я все шептала: «Что, что?..» Это было ошеломленное ЧТО, растерянное ЧТО, не верящее своим глазам ЧТО… Даниил Иванович. Даниил Иванович. ДАНИИЛ ИВАНОВИЧ?.. Я хотела смотреть дальше, чтобы найти подтверждение своей догадке или разочароваться и заплакать, но не сразу смогла: дрожали руки, и я еще раз прошептала: «Даниил Иванович», затем прокричала про себя «Даниил Иванович?!»
Даниил Иванович. Вот же, вот — «Даниил Иванович»! Хармс.
Нет. Нет!.. Все-таки не может быть. Время от времени случается, что на антресолях хрущевки находят маску Тутанхамона, картину Ван Гога, перстень Екатерины Второй, так бывает, но не со мной, не со мной! Не Хармс…
И, не веря, что это так, но точно зная, что это так! — уже на следующей странице наткнулась на фразу: «Даниил Иванович читал изумительно, как только он прочитал „Ну! Ну! Ну! Ну! Врешь! Врешь! Врешь! Врешь!“, я не мог не засмеяться, и хотя слышал это уже не в первый раз, так и смеялся в рукав до конца чтения»… О-о, нет, нет!..
О-о, да. Вот же, черным по белому, вернее, фиолетовым: «Даниил Иванович читал изумительно, как только он прочитал „Ну! Ну! Ну! Ну! Врешь! Врешь! Врешь! Врешь!“, я не мог…» Больше на этой странице ничего не было, то есть когда-то текст был, но сейчас там было пятно, расплылось сверху донизу, хоть плачь, хоть кричи!.. Но остальные-то страницы были исписаны полностью!
Если закрыть глаза, потрясти головой и быстро глаза открыть, то вот реальность: пакет, халат. Грязные обрезки холстов, блокнот, пятно. Минуту или две я стояла, не в силах двинуться с места, затем встала на четвереньки… — понимаю, что консьержи при исполнении не ведут себя так, — и бодро, как годовалый малыш, поползла, описывая круг за кругом вокруг рассыпанных на полу писем. Ну и что? В состоянии стресса я могу совершить и более странные поступки, например, показать себе язык даже не перед зеркалом.
Я подкралась к рассыпанным по полу страницам, — протянула руку, отдернула руку, — не касаясь страницы, перечитала: «Даниил Иванович читал изумительно, как только…» Подумала: «Но тогда… не может быть!.. Или может? Тогда и холсты не просто грязные обрезки». И опять поползла… Я же говорила, кто рано встает, тому бог подает! Но кто знал, что бог подаст мне ЭТО?
Мне нужно успокоиться, унять дрожь в руках, — у меня же с собой айпад, сейчас все узнаю в три клика, вот прямо сейчас, через минуту, все узнаю!.. Возможно, моя находка перевернет мировую историю литературы. А возможно, и живописи: кто знает, чьи это квадраты и треугольники, не Малевич ли это?
Семейные интриги, ревность и соперничество двух сестер, такое долгое, что становится судьбой, любовь к одному – на двоих – мужчине... Некрасивую, упрямую, бедную сестру снедает зависть к богатой, красивой, нежной, очаровательной. «Плохая девочка» станет главным редактором глянцевого журнала, «хорошая девочка» – новой русской женой, и это не мыльная опера, а полная реалий жизнь ленинградской семьи с конца 70-х годов до наших дней, история о том, как дети расплачиваются за ошибки родителей, о незабываемой любви, о самой жизни...
Знаете ли вы, почему одни люди влюбляются в тех, в кого знают уже сто лет, а другие – с первого взгляда? Что бывает «любовь – солнечный удар», а бывает – «укус змеи»? На что способна женщина, которой не дают спокойно поработать? Какова Величайшая Мечта Человечества? И о чем думает ваш кот?Роман «Дневник измены» Елены Колиной, повести «Такой же толстый, как я» и «Праката» Сергея Малеванного, рассказы Натальи Нестеровой – это настоящий заряд оптимизма!
В наше время никто не бросается под поезд от любви… Но ведь у каждого свой личный поезд, правда? В наше время никого не шокирует развод… если он чужой. В наше время никого не волнует измена. А если это НАМ изменили?История современной Анны Карениной, нашей близкой знакомой, умницы и красавицы, читается на одном дыхании, волнует и заставляет подумать о своем, личном, а присущая автору ирония делает ее не только увлекательной, но и трогательно-смешной.Соня Головина – счастливица. У нее есть все, трудно даже перечислить, сколько у нее всего есть, и все на удивление замечательно: и муж, и любовник, и свекровь, и положение в обществе, и работа в Эрмитаже, и обеспеченность – она даже забывает получать зарплату.
«Дневник новой русской» петербургской писательницы Елены Колиной – это, пожалуй, первый женский роман на русском языке, где смеха больше, чем слез, а оптимизма больше, чем горечи. Предупреждаем, читать его в общественных местах не рекомендуется: уморительные сценки из жизни подруг и родных анонимной героини, описания ее любовных приключений и всей нашей с вами странной жизни заставят вас хохотать так громко, что это может помешать окружающим!
Барышня и хулиган». Любимый сюжет наших дворовых песен. Вечная романтика нашей юности. Но… как же порою жизнь отличается от сказок!Вот уже много лет прошло с тех пор, когда в «хулигана» и «дворового короля» Игоря влюбились сразу три подружки — три «барышни» из «хороших семей». Но и годы спустя Игорь остается для Даши, Аллы и Марины важнейшим в их жизни мужчиной — мужчиной, на чью любовь каждая из них претендует и теперь.Возможно, первое чувство попросту не умирает НИКОГДА — и достаточно лишь искры, чтобы оно загорелось с новой силой?..
Часто ли встретишь родителей, убежденных, что их ребенок недостоин любви? Но если эпоха ломается, может ли все в вашей семье остаться прежним? Конечно же, нет! Элита прежнего мира — достаток, карьера, муж-профессор, — окажется вровень с подругой, у которой долги, коммуналка, муж-неудачник. А потом все решат их дети: неудачники, бизнесмены или миллионеры… Но главное обязательно останется неизменным…Романы Елены Колиной «Предпоследняя правда», «Через не хочу» и «Про что кино?» образуют захватывающий триптих о том, что происходит с людьми, с семьями, со страной — когда они перерастают самих себя.
Hе зовут? — сказал Пан, далеко выплюнув полупрожеванный фильтр от «Лаки Страйк». — И не позовут. Сергей пригладил волосы. Этот жест ему очень не шел — он только подчеркивал глубокие залысины и начинающую уже проявляться плешь. — А и пес с ними. Масляные плошки на столе чадили, потрескивая; они с трудом разгоняли полумрак в большой зале, хотя стол был длинный, и плошек было много. Много было и прочего — еды на глянцевых кривобоких блюдах и тарелках, странных людей, громко чавкающих, давящихся, кромсающих огромными ножами цельные зажаренные туши… Их тут было не меньше полусотни — этих странных, мелкопоместных, через одного даже безземельных; и каждый мнил себя меломаном и тонким ценителем поэзии, хотя редко кто мог связно сказать два слова между стаканами.
Сборник словацкого писателя-реалиста Петера Илемницкого (1901—1949) составили произведения, посвященные рабочему классу и крестьянству Чехословакии («Поле невспаханное» и «Кусок сахару») и Словацкому Национальному восстанию («Хроника»).
Пути девятнадцатилетних студентов Джима и Евы впервые пересекаются в 1958 году. Он идет на занятия, она едет мимо на велосипеде. Если бы не гвоздь, случайно оказавшийся на дороге и проколовший ей колесо… Лора Барнетт предлагает читателю три версии того, что может произойти с Евой и Джимом. Вместе с героями мы совершим три разных путешествия длиной в жизнь, перенесемся из Кембриджа пятидесятых в современный Лондон, побываем в Нью-Йорке и Корнуолле, поживем в Париже, Риме и Лос-Анджелесе. На наших глазах Ева и Джим будут взрослеть, сражаться с кризисом среднего возраста, женить и выдавать замуж детей, стареть, радоваться успехам и горевать о неудачах.
«Сука» в названии означает в первую очередь самку собаки – существо, которое выросло в будке и отлично умеет хранить верность и рвать врага зубами. Но сука – и девушка Дана, солдат армии Страны, которая участвует в отвратительной гражданской войне, и сама эта война, и эта страна… Книга Марии Лабыч – не только о ненависти, но и о том, как важно оставаться человеком. Содержит нецензурную брань!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Суд закончился. Место под солнцем ожидаемо сдвинулось к периферии, и, шагнув из здания суда в майский вечер, Киш не мог не отметить, как выросла его тень — метра на полтора. …Они расстались год назад и с тех пор не виделись; вещи тогда же были мирно подарены друг другу, и вот внезапно его настиг этот иск — о разделе общих воспоминаний. Такого от Варвары он не ожидал…».
У амбициозной Беаты, современной Бекки Шарп, нет ничего, кроме ума, обаяния, артистизма и яркой внешности. У Эммы, доброй и нежной, избалованной благополучием и любовью, есть все. Ради удачного замужества, больших денег и положения расчетливая интриганка Беата готова на любые уловки, хитрости и обман. И вот маленькая авантюристка уже на вершине – она вот-вот всего добьется, ура! – но все ее тщеславные надежды рушатся, и остается только вниз кувырком. Столько стараний и выдумки, эгоизма и изворотливости – и полный крах!.