Дворец райских наслаждений - [84]

— Как удобно, — проговорила она. Ноги и руки одеревенели, тело били судороги, зубы отчаянно стучали. Силясь унять дрожь, она прижала ко рту запястье. Когда она коснулась своего лица, оно ей показалось холодным и скользким, словно мрамор.

— Что ты сказала? Не слышу, — крикнул Генри. — Впрочем, ладно. Все не так уж плохо. Здесь даже есть груда сосновой хвои на полу. Сухая. Тут кто-то спал. Выше нос, не пропадем!

— Роскошь, говорю! — собравшись с силами, крикнула она, стуча зубами. — Простыни из сосновой хвои. А кровати с балдахином там часом нет?

— Чего? Кровати с балдахином? — Генри снова рассмеялся. — Это точно. «Савой» по сравнению с этой пещерой просто сарай. Мы по меньшей мере в королевских номерах. Тебе понравится.

Элен закрыла глаза, у нее затряслись плечи — она сама толком не могла объяснить, истерика ли это, смех или дрожь от мучившего ее озноба. Холод казался демоном, подкравшимся к ней в темноте, гладящим, ласкающим тело, сковывающим ледяным дыханием легкие. Она очень устала. Ей хотелось поддаться объятиям демона, лечь и уснуть, скользнув в тепло забытья. Это было проще всего.

— Получилось! — воскликнул Генри. — Огонь!

По стенам пещеры замелькали красноватые отблески, и она услышала потрескивание горящего хвороста. Как оказалось, пещера, по сути дела, была узким, извилистым туннелем. За одним из изгибов, вне пределов ее видимости, Генри и Лао Чжао развели огонь. Она сделала несколько нетвердых шагов в сторону пляшущих отсветов, и тут ей навстречу подскочил Генри. Подхватив девушку на руки, он понес ее к огню.

— Добро пожаловать в «Савой», — услышала она его голос. — А вот наш собственный костер. Лао Чжао разведет себе огонь отдельно, у входа в пещеру.

— А почему нельзя сидеть здесь всем вместе? — тупо спросила она, пытаясь совладать с дрожью.

— Лучше уж он сам по себе, мы — сами по себе, — ответил Генри. — Для начала тебе придется снять с себя все мокрое, а не то схватишь воспаление легких. Ну-ка встань у огня. Я тебе помогу.

Когда Лао Чжао прошел мимо нее, сжимая в руках головню, она заметила, как он улыбается. Тут же она забыла обо всем, кроме жара, исходившего от потрескивающего костра, огня, пожиравшего хворост, и тепла, живительного тепла, обжигавшего щеки, возвращавшего чувствительность окоченевшему телу, отзывавшегося болью в замерзших пальцах.

Генри осторожно снял с нее капюшон и расстегнул промокшие насквозь жакет и блузку. Юбка скользнула на пол. По лицу Элен блуждала легкая улыбка. Нисколько не сопротивляясь, она позволила Генри поднять над головой ее руки, чтобы расслабить завязки на сорочке, а затем, подняв сначала одну, затем другую ногу, освободилась от чулок. Вскоре она стояла перед Генри нагой.

Генри, сжимавший в руках ворох мокрой одежды, замер, восхищаясь ее красотой. Отблески костра играли на точеном обнаженном теле девушки, подчеркивая белизну ее кожи. Влажные спутанные волосы, ниспадавшие волнами на плечи и прикрывавшие одну из грудей, в свете костра казались кроваво-красными. Другая округлая грудь была словно персик, спрятанный в корзину, наполненную красными кленовыми листьями. Свет причудливо играл на коже Элен, незаметно менявшей оттенки, словно сатиновое платье в отблеске свечи. Кое-где на усыпанном веснушками теле виднелись пупырышки, но дыхание девушки выровнялось и она почти перестала дрожать. Элен стояла безыскусно, невинная, непорочная, переместив весь вес на одну ногу. Прикрыв одной рукой лоно, она устремила полный покоя взор на Генри.

— Ты само совершенство, — прошептал он. — «Венера» Боттичелли. Только раковины и тритонов не хватает. «Настоящую богиню видно по походке». Как ты красива.

— Ты собираешься соблазнить меня прямо сейчас? — сонным голосом спросила она. — Как леди Кэролайн?

— Я ее не соблазнял. Это она меня соблазнила.

— Какая разница, — отозвалась Элен.

— Для начала я хочу, чтобы ты согрелась. Заверну тебя в одеяло — хорошо, что у меня в седельной сумке оказалось лишнее. Оно не мокрое, просто влажное. Потом я усажу тебя как можно ближе к огню. Давай, садись. Иголки на самом деле мягкие. Сейчас, только подкину хвороста. Глазом не успеешь моргнуть, как просохнешь, а вместе с тобой и одеяло. Важно, чтобы ты была в тепле и сухости.

— А потом ты меня соблазнишь? — спросила она.

— Посмотрим, — отозвался он.

— А ты тоже разденешься?

— Придется. Мне же тоже хочется согреться и просохнуть.

— Тогда раздевайся. Ты тоже очень красивый.

Скорее всего, на секунду она соскользнула в сон. Почувствовав, как в щеку впилась сосновая иголка, Элен открыла глаза. Генри стоял там же, где и раньше. Он развешивал ее одежду на веревке, натянутой над костром. Почувствовав на себе взгляд девушки, он перевел на нее синие глаза, в которых сверкали веселые искорки. Казалось, все было как прежде, за исключением того, что Элен рассталась с последними сомнениями. Она знала, чего хочет. Генри был мерзавцем, и в глубине души девушка понимала, что никогда не сможет доверять ему, но он был таким красивым. Он стоял рядом, на расстоянии вытянутой руки.

— Если ты меня все-таки решил соблазнить, сейчас самое время, — зевнула она. — Местечко славное. Засыпал меня цитатами из Вергилия. Наверное, заранее все подготовил. Кажется, Эней соблазнил Дидону в пещере после урагана? Как романтично. Чудесный спектакль. — Она подложила локоть под голову, одеяло сползло, обнажая розовый сосок. — Бьюсь об заклад, ты все придумал утром, когда читал книгу. Польщена и потрясена.