Дворец райских наслаждений - [151]
Его подхватили другие, и скоро уже целый хор скандировал:
— Упо! Упо! Упо! Упо! Упо!
Жэнь Жэнь счел момент как нельзя более подходящим и приказал Обезьяне пальнуть из мушкета в воздух, чтобы унять поднявшийся гам. Эхо прогремевшего выстрела пошло гулять по площади. Замолчав, люди с изумлением и смущением взирали на вооруженных людей в форме, вставших кольцом и перекрывших все выходы с площади. Жители никогда прежде не видели боксеров, но по желтым повязкам, оранжевым поясам и боевым стойкам сразу догадались, что перед ними за воины.
В повисшем молчании Жэнь Жэнь в сопровождении Обезьяны и полусотников прошел мимо стола, за которым замерли напуганные люди, и встал в центре площади.
— Друзья, — Жэнь Жэнь старался говорить спокойно, растягивая слова, однако дрожь в голосе выдавала напряжение. — Друзья. Кажется, мы прибыли вовремя. Вы поймали ведьму? Молодцы. Я так погляжу, она иноземка. Жирная уродливая паскуда. Верно я говорю?
Все еще стоявшая на столе Сестра Елена почувствовала, как у нее дрожат колени, но поняла, что не должна показывать страха.
— Я сестра Елена из христианской миссии Шишаня. Я не знаю, кто вы такие, но если вы причините кому-нибудь зло, вас ждут большие неприятности.
Жэнь Жэнь улыбнулся.
— Где старейшина? — тихо спросил он.
Деревенский глава Ян поспешно подскочил к молодому человеку и распростерся в пыли у его ног.
— Господин, — проговорил он. — Мы не желали никому причинить вреда.
— Нет ничего плохого в том, что вы поймали ведьму, — ответил Жэнь Жэнь. — Более того, этот поступок достоин всяческих похвал. Вы нам помогли. Однако я в смущении. До нас дошли ужасные слухи. Верно я говорю, Обезьяна? Поговаривают, что в деревне кишмя кишат христиане. И я не понимаю, почему столь славный деревенский глава, преданный, как я полагаю, империи и династии Цин, смотрит сквозь пальцы на то, что в его селе полно христиан и предателей. Ты что, христианин?
Из слов, донесшихся сквозь рыдания и всхлипы у его ног, Жэнь Жэнь уяснил, что нет, старейшина Ян не христианин. Наоборот, он боится и ненавидит христиан. Они наводили порчу на невинных селян и обманом захватывали их землю. Он сам, со всей семьей пострадал от их чар, но христиан очень много, да простит его господин, что же он мог сделать…
— Например, перестать хныкать и встать с земли, — ответил Жэнь Жэнь. — Для начала. Потом ты мне покажешь, кто здесь христиане, и я тебе объясню, как обращаться с этим черепашьим отродьем.
Он повернулся к воинам, чтобы отдать приказы, и замер. Пастор Джон с достоинством поднялся во весь свой немалый рост и встал у него на пути. Жэнь Жэнь поднял взгляд на спокойное обветренное лицо Джона. На лоб пастора ниспадали седые волосы.
— Ты еще кто такой? — спросил Жэнь Жэнь.
— Со всем уважением, я хотел бы задать вам точно такой же вопрос, — ответил пастор Джон. — Мне бы хотелось узнать, по какому праву вы явились сюда и запугиваете членов моей общины. Я школьный учитель. Моя фамилия Ван. Также мне оказана честь и привилегия быть пастором католической церкви этой деревни. Мы не колдуны, уважаемый, мы верноподданные слуги императора. Я бы хотел взглянуть на ваши документы. Со всем уважением, осмелюсь заметить, что ни вы, ни ваши… солдаты не похожи ни на одну из частей регулярной армии Цинской империи.
Несколько секунд Жэнь Жэнь и полусотники с изумлением взирали на пастора Джона. Обезьяна захихикал.
— Ну что, Жэнь Жэнь, показать ему наши документы? — спросил он, потянув из-за пояса огромную саблю.
— Погоди, — улыбнулся Жэнь Жэнь, — он прав. Похоже, мы были слишком бесцеремонны. Нам надо было представиться. Со всем уважением, господин христианский школьный учитель, — с ядом в голосе обратился он к пастору Джону, — вы скоро увидите мои полномочия. Так что не уходите.
В три прыжка он подскочил к столу и взобрался на него. Сестра Елена было попятилась, но Жэнь Жэнь схватил ее за руку.
— Стоять, сука, — прошипел он и, отпустив ее, обвел взглядом толпу. Селяне смотрели на него с тревогой. Жэнь Жэнь широко улыбнулся и поднял руку, будто услышал гром аплодисментов. Зубы сверкнули, словно у артиста, выступающего на ярмарочной площади. — Вон тот уважаемый человек поинтересовался, кто мы такие, — выкрикнул он. — Он хочет знать, по какому праву мы сюда явились. Впрочем, думаю, большинство из вас уже поняли, кто мы такие и кто нас сюда послал. Может, кто-то еще не догадывается?
Как и ожидалось, ответом ему было молчание.
— Сяо Тань, — крикнул он одному из воинов. — Выйди и покажи, что ты умеешь.
Молодой человек, на ходу срывая тунику, выбежал на центр площади. Он поклонился Жэнь Жэню. Тело воина пришло в движение. С ловкостью он принялся демонстрировать приемы кун-фу. Воин прыгал, нанося по воздуху удары руками и ногами. Двигаясь все быстрее и быстрее, он взмыл вверх, поднявшись на высоту собственного роста, в полете скрестив ножницами ноги. Он приземлился на одну ногу, а руки продолжали работать с такой дикой скоростью, что расплывались в глазах. Резкие, хриплые вдохи служили контрапунктом свисту, с которым руки и ноги воина рассекали воздух. Казалось, звучит удивительная музыка, служащая аккомпанементом резким отточенным движениям. Неожиданно мужчина замер в совершенно умопомрачительной позе. Те, кто стоял поближе, увидели, как глаза воина закатились. Казалось, он впал в транс. Наконец он снова пришел в движение. Теперь, накренившись, он перемещался по площади быстрой походкой. Нечеловеческой. Так люди не ходят. Вдруг он замер на одной ноге. Воин прижал к уху ладонь, словно прислушиваясь к чему-то, ноздри раздувались, рот кривился, будто мужчина принюхивался. Сверкнули белки закатившихся глаз. В каждом движении, не человеческом, обезьяньем, чувствовались напряжение и тревога. Люди ахнули. Существо, стоявшее перед ними, было знакомо большинству с самого детства.
