Дворец райских наслаждений - [112]

Сочувствие к мальчику сменилось беспокойством за его жизнь. Сегодня днем Жэнь Жэнь пьянствовал с друзьями в одном из залов главного здания. Дело было вполне обычным, однако шествие, которое они устроили в одном из внутренних двориков, оказалось для нее полнейшей неожиданностью. На головах у мужчин были желтые повязки, один из них размахивал знаменем с изображением черной палки и начертанными кроваво-красными иероглифами, складывавшимися в слово «Воздаяние». Другой мужчина бил в барабан, а голый по пояс Жэнь Жэнь, что-то пьяно крича, размахивал над головой мечом, пытаясь подражать мастерам боевых искусств. Ей велели оставаться в комнате и не показываться на глаза, поскольку женская сила инь может внести разлад в заклинания, которые плели мужчины, и помешать богам сойти с небес и овладеть их телами. Так или примерно так прорычал ей Обезьяна, один из самых гнусных мерзавцев в компании Жэнь Жэня, когда втолкнул ее в комнату. Однако никто не мог помешать девушке следить за происходящим сквозь дверную щель или же слушать крики кружащихся в неистовой пляске людей. Фань Имэй не верила, что кто-то из богов польстится на тело Жэнь Жэня и сойдет с небес, поэтому решила, что он дурачится или притворяется. Однако она знала его достаточно хорошо, чтобы понимать: любая игра, которую затевает Жэнь Жэнь, закончится для кого-то очень плохо.

— Спасем Цин! Смерть иноземцам! — кричали они. — Смерть иноземным дьяволам!

Один из мужчин подбежал к запертым дверям павильона напротив и тонким голосом заорал:

— Один из них водит сюда потаскуху — лисицу-оборотня! — Смерть! Смерть! Смерть!

Остальные захохотали и принялись мочиться на дверь. Все это продолжалось целый день, пока Жэнь Жэнь, обессилев, не упал на землю. Компания по два-три человека потянулась к воротам:

— К алтарю! В Черные холмы! — крикнул один. — Туда снизойдет небесное воинство!

Другой затянул грубую нескладную песню:

Давно уже нету дождя,

Земля стоит суха,

Все потому, что церкви

Заслонили от нас небеса.

Боги разозлились,

Взывают к мести они,

Все вместе они снизойдут на землю,

Чтоб в бой всех нас повести.

Размахивая копьями и мечами, они ушли. Ушел даже Жэнь Жэнь, опираясь на руку одного из приятелей. Грохот барабана и гул разгневанных голосов медленно стих вдали. Фань Имэй села на край кровати. На душе было очень неспокойно.

Она редко обращала внимание на сплетни девушек о боксерах. Отец отучил ее верить в магию и сказки про богов, спускающихся с небес на землю. Мысль о восстании, которое избавит общество от злодеев, защитит династию и восстановит попранную иноземцами справедливость, тоже не вызывала у нее никакого восторга. «Какая армия, — с горечью подумала она, — сможет помочь таким несчастным, как я, страдающим в стенах «Дворца райских наслаждений»? Никакая — разве что если она действительно снизойдет с небес».

Да и вообще какое ей дело до бед династии? Она отрезана от мира, словно буддийская монахиня в монастыре. Девушка улыбнулась сравнению, пришедшему ей на ум. Да, в публичном доме тоже был устав, тоже обет безбрачия и система наказаний, которая пестовалась на протяжении долгих веков. Публичный дом был частью того социального уклада и миропорядка, который боксеры, по их же словам, намеревались сохранить. «Дворец райских наслаждений» был точно таким же символом традиций и древнего уклада, как и храмы, ямэны, да и сама династия. Публичные дома были всегда. И всегда были мужчины, которые их посещали. А теперь Жэнь Жэнь присоединился к боксерам. Что еще сказать?

Она впервые сталкивалась со столь враждебным отношением к иноземцам. Она вспомнила доброго, похожего на мышь доктора, который пытался спасти ее отца. Ну как же он может угрожать династии? А глупый Дэ Фалан, который поверил Матушке Лю, совравшей, что Шэнь Пин уехала в деревню, и, наверное, даже не знает, что на самом деле случилось с его возлюбленной? Он же и мухи не обидит! А сын сумасшедшего миссионера? Он — вообще жертва. Остается Ma На Сы.

Ma На Сы. При первой же мысли о нем перед глазами девушки возникал его образ: веселые голубые глаза и широкая белозубая улыбка — образ столь яркий, что, казалось, иноземец стоит прямо перед ней. Она признавала: в Ma На Сы есть что-то опасное. Невольно она заинтересовалась вежливым, уверенным в себе иноземцем, который без всяких усилий не только подчинил своему влиянию майора Линя, но даже убедил его предоставить ему павильон, где Ma На Сы проводил время со своей женщиной-иноземкой. До сих пор, как и в первый вечер, когда оборвалась жизнь Шэнь Пин, Ma На Сы ограничивался только лишь комплиментами в адрес Фань Имэй. Он не обращал на нее особого внимания или же по крайней мере искусно притворялся. Этого и следовало ожидать — ведь она была наложницей майора Линя. И все же… Порой, когда она отрывала от циня взгляд, то замечала, что иноземец внимательно на нее смотрит, а когда их взгляды пересекались, загорелое лицо Ma На Сы расплывалось в улыбке, а однажды — она едва этому поверила — он даже ей подмигнул. Она покраснела и потупила взгляд, а когда снова подняла глаза, он уже отвернулся и о чем-то дружески беседовал с майором. «Может быть, мне показалось?» — подумала она. Весь оставшийся вечер он даже не смотрел на нее. Ничего подобного больше не повторялось. Однако с того самого вечера Фань Имэй начало чудиться, что между ними установилась некая невидимая связь. Во взгляде Ma На Сы читался вопрос, казалось, он пытался заглянуть под маску, скрывавшую истинную сущность девушки. Порой, когда он улыбался ей, Фань Имэй ловила себя на том, что внутри нее тлеет робкая надежда. Быть может, иноземцу удалось разглядеть, что творится у нее на душе. Ей казалось, что в оценивающих взглядах Ma На Сы кроется уважение.