Дворец райских наслаждений - [100]

— Именно так, сэр. Отец был миссионером, проповедовал индейцам в Пуэбло, но bandito настигли его в каньоне и нашпиговали свинцом. Я тогда учился в колледже в Альбукерке. И вот когда я приехал на похороны и стоял у папиной могилы — кругом сушь, горы, кактусы дрожат в мареве, тишина, над головой — купол неба… Я понял: Господь… Он — повсюду. Наверное, именно тогда я решил стать миссионером, как папа, только я оказался куда как дальше от дома, чем когда-либо доводилось ему. И вот я здесь.

— Нелли, — обратился Аиртон к жене, которая тихо подошла и встала возле него. — Ты не поверишь! Этот джентльмен с Дикого Запада, живет рядом с Рио-Гранде! Сегодня он будет ночевать у нас!

— Мадам, уважаемый доктор несколько преувеличивает, — промолвил Филдинг. — Я собирался остановиться у Милуордов.

— Нет, сэр, — резко качнула головой Нелли. — Я не знаю, кто вы и с какой целью сюда приехали. Одно скажу вам наверняка: ни при каких обстоятельствах я не позволю вам ночевать у Милуордов. Во-первых, они вас не примут, а во-вторых, как только вы увидите их жилье, вам самому не захочется с ними остаться. К тому же, если вы и вправду с Дикого Запада, мой муж ни на секунду не оставит вас в покое и будет донимать вас расспросами. Бедняга, может, и производит впечатление взрослого уважаемого человека и почтенного служителя Церкви, но на самом деле он еще хуже моего маленького сынишки — все мечтает стать ковбоем и грабить поезда. Библиотека до потолка завалена комиксами и бульварными романами — дурной пример пастве и стыд и позор семье. Так что, сэр, сами видите, кем бы вы ни были, но вас послал сам Господь. Я надеюсь, что вы поможете моему мужу вернуться с небес на землю.

Филдинг расхохотался на весь шатер.

— В таком случае, мадам, у меня не остается выбора. Доктор, я и не думал, что проделал столь длинный путь ради того, чтобы спасти вашу душу. Я и не знал, что вы почитываете, однако теперь беседа с Милуордами мне кажется сущим пустяком по сравнению с перспективой вернуть в лоно церкви человека, уверовавшего в Буффало Билла. Мадам, меня зовут Бартон Филдинг. Не обещаю, что справлюсь с заданием, однако для меня большая честь принять ваше приглашение и воспользоваться вашим гостеприимством.

Мандарин резко встал со стула и, вяло помахав рукой герру Фишеру, направился к выходу. Цзинь-лао поспешно накинул на плечи меховой плащ и отвел в сторону полог, пропуская своего повелителя. За мандарином последовали и другие китайские чиновники. Возле платформы стоял паланкин, оцепленный солдатами майора Линя, однако толпа после всех событий уже рассеялась, а рабочие, что-то бормоча, разбрелись по своим жилищам. В грязи валялся мусор, паровоз и вагоны грустно стояли на рельсах. Сила и мощь оставили их. Казалось невероятным, что эта безжизненная груда металла способна вызвать первобытный, необъяснимый ужас. Мандарин забрался в паланкин, солдаты выстроились в ряд. Барабаны не били, трубы молчали. Процессия тихо тронулась с места и вскоре исчезла из виду.

Европейцы одевались.

— Потрясающая церемония, Фишер. Изумительное зрелище, — сказал на прощание Френк Дэламер. Рядом с ним стояли Элен с Томом.

— Вы и вправду так думаете? — горячо спросил инженер.

— Конечно, — ответил Дэламер. — Вы натворили историю. Как, собственно, и предупреждали.

* * *

— Простите, Цзинь-лао, сегодня вам не удастся воспользоваться услугами иноземного мальчика. Он занят. С клиентом, который платит за удовольствие.

Матушка Лю с удовольствием отметила недовольство, промелькнувшее на изборожденном морщинами лице старика. Для того чтобы разглядеть это недовольство, ей пришлось приложить все свое внимание, однако, когда казначей поставил на столик чашку чаю, его черты приняли обычное непроницаемое выражение.

— Он мне и так уже начал надоедать, — беззаботно произнес он. — Скулит и ноет.

— Все потому, что он несчастен, — сказала Матушка Лю. — Эта тварь наконец поняла, что Жэнь Жэнь его больше не любит.

Они оба рассмеялись.

— Удивляюсь, что до него дошло так поздно, — сказал Цзинь-лао. — И все же я надеялся, что он испытывает ко мне теплые чувства. Я всегда был к нему добр и очень огорчился, когда…

— Он попытался перерезать себе вены, и его пришлось на неделю привязать к кровати животом вниз. Я не заметила, что вы были особо расстроены. Как раз наоборот, вы стали захаживать куда как чаще. Я и не ожидала от вас такой прыти. Вы были совсем как игривый козлик.

— Я мучился, — улыбнулся казначей. — Бедный милый мальчик. Подушка мокрая от слез. Мне было его так жаль!

— И от жалости в вас просыпалось желание.

— Что за острый у вас язык! Дьяволица!

Матушка Лю самодовольно улыбнулась и подлила чая.

— Ну и кто же сейчас с мальчиком? Или же это секрет? Должно быть, какой-нибудь богач, иначе вы бы не стали рисковать. Надеюсь, осторожность вашего клиента не уступает величине его кошеля. Не слишком ли опасно дозволять посторонним услаждать себя нашей диковинкой? Надеюсь, вы помните, каких трудов нам стоило замести все следы и заставить людей поверить, что мальчик погиб.

— Какие же у меня от вас могут быть секреты, Цзинь-лао? Вы знаете, как я вам с мандарином обязана. Вы столь добры, что напоминаете мне об этом каждый месяц. Сколько вы у меня сегодня взяли? Триста лян?