Дворцовые интриги на Руси - [52]

»[173].

Таким образом, оба великих князя были похоронены в монастыре, но «у святого Спаса», а не «в святом Спасе».

Страсти по митрополитам киевским

В 1159 г. Киевом овладел Волынский князь Мстислав Изяславич. Конечно, ему хотелось самому утвердиться на великокняжеском престоле, но не будучи уверенным в своих силах, он предложил его дяде Ростиславу, который сидел в Смоленске. При этом выдвинул условие, чтобы Ростислав, став великим князем, вернул на митрополичью кафедру Клима Смолятича. Условие, нечего и говорить, весьма пикантное. На Руси ведь был митрополит, и выполнение этого условия означало бы создание конфликтной ситуации не только внутри страны, но и вне ее. Изгнание митрополита Константина, поставленного в Киев по всем канонам Греческой православной церкви, угрожало обострением отношений с Константинополем.

Ростислав ответил отказом. Начались напряженные и длительные переговоры. Мстислав заявил прибывшему в Киев послу смоленского князя Иванку, что он решительно настаивает на изгнании с митрополичьей кафедры Константина и возвращении Клима. Вернувшись в Смоленск, Иванко передал Ростиславу требование Мстислава. Тот и на этот раз не поддался давлению племянника. В Киев отправилось новое посольство во главе с сыном Ростислава Романом и вновь попыталось убедить Мстислава в нецелесообразности замены Константина на Клима. Трудные переговоры двоюродных братьев состоялись под Вышгородом. Оба упорно отстаивали своих кандидатов: «Ростиславу же Клима не хотящю митрополитомъ, а Мстиславу Константина не хотящю, иже бяше священъ патриархомъ и великимъ соборомъ Костянтина града»[174].

В процессе переговоров Роман, по-видимому, связывался с отцом, но тот оставался непреклонен. В конце концов удалось найти компромиссное решение: отказаться от услуг и Константина, и Клима, а пригласить из Константинополя на киевскую митрополичью кафедру нового иерарха: «Рѣчи продолжившися, и пребывши крѣпцѣ межи ими и тако отложиста оба, яко не сѣсти има на столѣ митрополитьстемь, и на том цѣловаста хрестъ, яко иного митрополита привести им ис Царягорода»[175].

Отчего же князья так упорствовали в своих решениях? Чтобы ответить на этот вопрос, необходим небольшой экскурс в прошлое.

Клим Смолятич стал митрополитом по воле великого киевского князя Изяслава Мстиславича. Случилось это в 1147 г. Воспользовавшись тем, что предыдущий митрополит Михаил, рассорившись с Всеволодом Ольговичем, отбыл в Константинополь, Изяслав решил избрать на митрополичью кафедру русина Клима Смолятича. Его ближайшим помощником в этом неординарном деле был епископ черниговский Онуфрий. По инициативе последнего в Киеве был созван церковный Собор, чтобы в стенах Софии Киевской избрать нового митрополита. На приглашение Онуфрия откликнулись не все русские епископы. Согласно Ипатьевской летописи, в Киев прибыло семь епископов: Онуфрий Черниговский, Федор Белгородский, Ефимий Переяславльский, Демьян Юрьевский, Федор Владимир-Волынский, Нифонт Новгородский и Мануил Смоленский. Как свидетельствует Новгородская первая летопись, Нифонт не принимал участия в Соборе. Вероятно, то же можно сказать и о Ману иле. Оба имели четко выраженную провизантийскую ориентацию и решительно воспротивились инициативе Изяслава и Онуфрия. В летописях отсутствуют сведения относительно остальных епископов (всего их к этому времени на Руси было 10), но здесь нет большой загадки. Церковный Собор 1147 г. не считался каноническим и всеобщей поддержки не имел. Его бойкотировали епископы прежде всего тех земель (Ростово-Суздальской, Галицкой и Полоцкой), князья которых находились в активной оппозиции к Изяславу Мстиславичу.

Наиболее последовательными противниками поставления Клима Смолятича были Нифонт и Мануил. Они мотивировали свою позицию тем, что никогда не было такого закона, чтобы епископы ставили митрополита без патриарха и без благословения святой Софии Константинопольской: «Не взялъ еси благословения у святоѣ Софьи, ни отъ патриарха»[176].

С точки зрения практики доставления епископов на Русь, позиция Нифонта и Мануила была безукоризненной. Нарушение заведенных порядков было налицо. Но так ли уж справедливы были эти порядки? Оказывается, нет. Как гласит 28-е правило IV Вселенского Собора (Халкедонского, 451 г.), патриархи имели право только поставлять или освящать митрополитов «между варварами», но их избрание относилось к компетенции Собора епископов соответствующей митрополии. Константинопольские патриархи, вопреки каноническим правилам, присвоили себе право избирать киевских митрополитов, что они и делали вместе с архиерейскими соборами. На Руси молчаливо согласились с таким порядком, который с течением времени обрел каноническую силу.

Таким образом. Собор русских епископов имел право избрать митрополита. Каноничность этой части акции не была нарушена. Иное дело — его хиротония. По мнению Нифонта и Мануила, она должна была происходить в святой Софии Константинопольской и обязательно с благословения патриарха.

Епископ Онуфрий полагал, что и это не обязательно. Он предложил освятить митрополита Клима мощами святого Климентия, которые были одной из важнейших святынь Русской православной церкви. При этом он сослался на традицию Византийской церкви, когда патриархи ставятся рукой св. Иоанна: «