Двор чудес - [18]
– Да, да, я хочу пойти с тобой в бассейн в воскресенье. И в кино тоже.
– В воскресенье. Если я не пойду в бассейн, мы пойдем в кино.
На пороге они поцеловались.
– Ого, недурно, – сказал он. – До воскресенья. Чао!
Но они не пошли в воскресенье в бассейн и в кино. Бранко не звонил, а она все утекала вниз, вниз, переливаясь из пустого в порожнее, перемалывая муку в муку, изживая, изжевывая себя.
(Жизнь моя, жизнь моя, как прожить мне без тебя? К черту нищих. Бог подаст.)
Было уже около полуночи, когда телефон зазвонил.
– Это Бранко. Как дела?
– О’кей. А чего ты так поздно звонишь?
– Я был в бассейне, а тебя не было. (Врет, собака!) Ты хочешь пойти в кино?
– Сейчас поздно. Мне завтра надо работать.
– Сегодня воскресенье, сегодня не надо работать. В воскресенье надо ходить в кино.
– Хорошо, мы пойдем с тобой в кино. Приходи.
Она дремала и ждала. Как была, заспанная, в затрапезе, открыла на стук, не поглядев в глазок.
На пороге была копия ее хорошего знакомого, поэта С. Такой же маленький, тот же на нем тесноватый джинсовый костюм, на длинных волосах тот же плетеный ремешок, борода до бровей. Но из глаз смотрело другое. Чужое. Горящие черные без белков глаза были звериными, могли глядеть только прямо перед собой – он не глядел, а озирался, сразу всем лицом. Гость был моложе С. на 50 тысяч лет!
– У вас много книг, – сказал, вдвигаясь в комнату, доисторический С.
– Кто вы такой?
– Меня зовут Синг. Я друг Бранко, ему стало плохо в кафе, он прислал меня к вам.
С этими словами он протянул ей книгу. «Казаки» на французском языке. (Пропуск к русской хозяйке дома, что ли?)
– Я тоже с Мартиники, – продолжал Синг, не переставая озираться. – Бранко мой друг. Ты ведь не работаешь по воскресеньям? В воскресенье надо ходить в кино, веселиться.
– Нет, нет, я работаю по воскресеньям! Мне надо… еще поработать. Иди в кафе, я приду через двадцать минут.
– Я лучше здесь обожду, внизу холодно. – Он уселся на диван и дотронулся до нее.
– Не надо, – поежилась она. – Иди в кафе, в кафе нехолодно. Я приду через двадцать минут, и мы пойдем с тобой в кино.
– Тогда я оставлю здесь это. – Синг попытался закинуть за нее на диван книгу.
– Нет, нет, не надо, я приду в кафе через двадцать минут, – торопилась она, тесня его к двери.
– Я потом поднимусь к тебе, внизу холодно.
– Да, да, через двадцать минут. Чао!
Но через пять минут она уже летела, мчалась в такси куда-то, ее бил озноб от чужого. Чужое черной бабочкой бьется об ее двери и окна. Чужое – камень, поющий под ногами на дороге. Чужое – цветок, выросший у тебя на глазах в один миг.
Бранко позвонил вскоре.
– Как дела?
– Что случилось? Тебе было плохо в кафе? Кто такой Синг?
– Синг мой друг. Раз так, он и твой друг. Как тебе понравился мой друг Синг?
– Мне не понравился твой друг Синг!
– Мой друг Синг плохо себя вел?
– Нет… Но почему ты не звонишь, когда обещаешь, и присылаешь ко мне гостей без спроса?
И тут он сказал:
– Что ж. Я не комильфо. – Эта фраза в его устах ее потрясла.
Потом она долго просто лежала, вжимаясь в диван все глубже, и однажды вечером вошел Синг без стука. Приблизился к ней и взял, и было смертно-сладко, будто пошла горлом кровь. И она приказала Сингу исчезнуть, и он повиновался.
(Мы из разных миров, но и здесь мы чужие.)
Конечно, наутро позвонил Бранко.
– Тебе хорошо было вчера? Мы пойдем с тобой в кино?
– Да, мы пойдем с тобой в кино!
– Мы никогда не пойдем с тобой в кино. Я уезжаю в Англию, буду там работать в бассейне, я ведь люблю только воду. Но к тебе придет мой друг Синг. Он передаст тебе на память от меня одну вещь. Мы ведь друзья?
– Таня сказала, что у твоего Синга жена и ребенок.
– Неправда, – закричал он. – Таня все перепутала!
Потом долго не звонил никто.
А она все летела, вместе с диваном, со своим домом, вниз, вниз, все вниз, стекая с блюдца на блюдце, с круга на круг:
НО ЕСТЬ ЖЕ ДНО?!
Весной зазвонил телефон.
– Это я, Бранко. Я в Париже.
– Не в Англии?
– Нет, я в Париже. Я в дерьме.
– Что случилось?
– Мне негде ночевать.
– А где твой HLM? Где сестра?
– Я хочу тебе кое-что сказать, – сказал Бранко. – Я не Бранко. Я с бородой, а безбородый был не Бранко. Это я Бранко.
– Бранко, – вскричала она, – тебя же зовут Синг, Синг тебя зовут, и ты любишь только воду!
– Не надо смеяться, – сказал он. – То было дерьмо. Мы шутили над тобой; они над тобой дерьмово шутили.
– А я пишу об этом рассказ.
– Нехорошо, – сказал он.
– Чао, целую тебя! – Она повесила трубку.
(Все падает, все летит, все никак не может ссыпаться, скатиться, вниз,
вниз,
вниз…)
НО ЕСТЬ ЖЕ ДНО?
У молчащего моря
Идиот
В газетной треуголке
Свистит и поет
Как птица.
Ой, да не будите!
(Цыганский реквием)
Посвящается Слободану Ивановичу[17]
Певец Ярко заказал другу – художнику Духовному свой портрет. На портрете бархатный ус, гитара, на плечах шаль в пунцовых розах. Серьга бриллиантовая в ухе…
Красуется картина на видном месте – в баре «Штар», что на Больших бульварах близ Монмартра. На стене напротив в рамке золотой диск-пластинка, которую напел Ярко – певец полночный. По ночам в баре пел и играл – перед глазами пунцово-черное летало.
Словно пунцовая шаль с черными розами.
Словно огонь над угольями в ночном чистом поле.
В сборник вошли две повести и рассказы. Приключения, детективы, фантастика, сказки — всё это стало для автора не просто жанрами литературы. У него такая судьба, такая жизнь, в которой трудно отделить правду от выдумки. Детство, проведённое в военных городках, «чемоданная жизнь» с её постоянными переездами с тёплой Украины на Чукотку, в Сибирь и снова армия, студенчество с летними экспедициями в тайгу, хождения по монастырям и удовольствие от занятия единоборствами, аспирантура и журналистика — сформировали его характер и стали источниками для его произведений.
На улицах Каракаса, в Венесуэле, царит все больший хаос. На площадях «самого опасного города мира» гремят протесты, слезоточивый газ распыляют у правительственных зданий, а цены на товары первой необходимости безбожно растут. Некогда успешный по местным меркам сотрудник издательства Аделаида Фалькон теряет в этой анархии близких, а ее квартиру занимают мародеры, маскирующиеся под революционеров. Аделаида знает, что и ее жизнь в опасности. «В Каракасе наступит ночь» – леденящее душу напоминание о том, как быстро мир, который мы знаем, может рухнуть.
УДК 821.161.1-1 ББК 84(2 Рос=Рус)6-44 М23 В оформлении обложки использована картина Давида Штейнберга Манович, Лера Первый и другие рассказы. — М., Русский Гулливер; Центр Современной Литературы, 2015. — 148 с. ISBN 978-5-91627-154-6 Проза Леры Манович как хороший утренний кофе. Она погружает в задумчивую бодрость и делает тебя соучастником тончайших переживаний героев, переданных немногими точными словами, я бы даже сказал — точными обиняками. Искусство нынче редкое, в котором чувствуются отголоски когда-то хорошо усвоенного Хэмингуэя, а то и Чехова.
У околофутбольного мира свои законы. Посрамить оппонентов на стадионе и вне его пределов, отстоять честь клубных цветов в честной рукопашной схватке — для каждой группировки вожделенные ступени на пути к фанатскому Олимпу. «Анархо» уже успело высоко взобраться по репутационной лестнице. Однако трагические события заставляют лидеров «фирмы» отвлечься от околофутбольных баталий и выйти с открытым забралом во внешний мир, где царит иной закон уличной войны, а те, кто должен блюсти правила честной игры, становятся самыми опасными оппонентами. P.S.
В тот день, когда в обычной старшей школе появилась Старгерл, жизнь шестнадцатилетнего Лео изменилась навсегда. Он уже не мог не думать об этой удивительной девушке. Она носила причудливые наряды, играла на гавайской гитаре, смеялась, когда никто не шутил, танцевала без музыки и повсюду таскала с собой ручную крысу. Старгерл считали странной, ею восхищались, ее ненавидели. Но, неожиданно ворвавшись в жизнь Лео, она так же внезапно исчезла. Сможет ли Лео когда-нибудь встретить ее и узнать, почему она пропала? Возможно, лучше услышать об этой истории от самой Старгерл?
Судьбы персонажей романа «Призрак Шекспира» отражают не такую уж давнюю, почти вчерашнюю нашу историю. Главные герои — люди так называемых свободных профессий. Это режиссеры, актеры, государственные служащие высшего ранга, военные. В этом театральном, немного маскарадном мире, провинциальном и столичном, бурлят неподдельные страсти, без которых жизнь не так интересна.