Двор Чудес - [14]

– Когда доберешься до Двора Чудес, все, что нужно сделать, это повернуть оникс в шатоне[15]. Три раза влево и три раза вправо. Механизм откроет потайной отсек, в котором хранится Эссенция. Выпустив краткий, но ослепительный поток света, она немедленно испарится.

– Этого достаточно, чтобы убить такого сильного и бесстрашного вампира, как Дама Чудес?

– Нет. Однако достаточно, чтобы дезориентировать ее на несколько секунд, а также отпугнуть упырей, которые больше всего на свете ненавидят свет. Эти мгновения позволят тебе нанести смертельный удар по повелительнице. Для этой цели я снабжу тебя колом из лучшей древесины. И ты отправишь незаконно трансмутированную обратно в небытие, из которого она никогда не должна была появляться.

Главный Конюший вложил драгоценное кольцо в мою руку. Оно был выковано для его мизинца. Мне пришлось надеть его на средний палец, чтобы оно плотно село. Кольцо заняло место рядом с перстнем с семейным гербом Гастефриш, который я сняла с руки настоящей баронессы, прежде чем отправиться в Версаль под ее именем.

– И помни, Жанна: использовать этот козырь можно только в крайнем случае и только один раз. Не забудь плотно закрыть глаза при отвинчивании оникса, чтобы не ослепнуть самой.

За нашими спинами вновь скрипнула дверь: Орфео вернулся, положив конец разговору.

– Оставь еду там, на станке, – приказал Главный Конюший, вытирая влажные от эмоций глаза.

– Скажите этой твари, чтобы она отпустила меня! – неожиданно раздался чистый голос.

Монфокон, как и я, вскочил на ноги, словно ужаленный: вместо чая и хлеба Орфео крепко держал молодую девушку с фарфоровым лицом, чьи черные волосы были убраны в аккуратный пучок.

– Наоко! – задохнулась я. – Что ты здесь делаешь?

Дочь дневного посла Японии Наоко Такагари была моей близкой подругой в «Гранд Экюри». Она – единственная из воспитанниц, знавшая мое настоящее имя.

– За завтраком я увидела тебя на рассвете через окно рефектуара, – сказала она, опасливо косясь на Орфео из-под густой челки. – Спустилась по парадной лестнице, чтобы встретиться с тобой, и столкнулась с Эленаис. Та рассказала, что ты стала жертвой нападения и находишься при смерти.

– Пусть и не мечтает! – воскликнула я, чувствуя, как краска гнева прилила к щекам.

– Я появилась в кулуаре как раз в тот момент, когда ты спешила в кабинет Главного Конюшего, – продолжила Наоко. – Я подглядела за вами через замочную скважину и увидела, как директор потащил тебя вниз по тайному ходу.

Девушка подняла руку к золотым шпилькам в пучке.

– Я… я вскрыла замок, чтобы добраться до тебя.

Монфокон угрожающе шагнул вперед. Макушка его парика проскрипела по потолку, затянутому паутиной.

– И что, по-твоему, я собирался сделать, Такагари? – с бешенством прорычал он. – Расчленить твою подругу?

Вместо ответа Наоко бросила красноречивый взгляд на мрачный верстак, где выстроились инструменты для пыток: зловещая репутация директора школы была хорошо всем известна. Тот редкий момент, когда Главный Конюший снял броню и открыл передо мной душу, прошел как ни бывало. Он вновь стал жестким, бескомпромиссным палачом, каким его сделала жизнь.

– За любопытство придется заплатить: отсюда ты больше никогда не выйдешь. Эта комната станет твоей могилой. Орфео, положи ее на станок!

Монфокон повернулся, чтобы взять топор.

– Нет! – воскликнула я, вцепившись в рукав плаща директора.

– Не волнуйся, твоя подруга не будет страдать. Один умелый удар, и я безболезненно переломлю ее изящную шею.

– Вы клялись, что отказались от пыток!

– Это не пытка! Это казнь!

Мужчина положил огромную левую руку на мое плечо, удерживая меня на расстоянии, а правой рукой взял топор.

– Эта маленькая искательница приключений подслушала наш разговор, – процедил он сквозь зубы. – Я не позволю ей сболтнуть лишнего. Тайна Фронды прощает любые жертвы.

– Клянусь: Наоко можно доверять! – надрывалась я. – Если вы действительно считаете меня своей дочерью, то послушайте!

– Сентиментальность сбивает тебя с пути. Но ты еще юна и не понимаешь. Что ж, поймешь позже. Убийство Такагари – единственно правильное решение. Живо, Орфео! На станок!

Сколько бы я ни умоляла, ничего не помогало. В свете фонаря лицо Главного Конюшего преобразилось, исказившись в гримасе жестокости. Будто проклятая кровь династии палачей де Монфоконов прилила ему в голову, сметая угрызения совести и способность слушать.

Далекий от жестокости своего хозяина, Орфео тихонько подтолкнул Наоко вперед и деликатно прижал ее щеку к станку. Однако за видимой мягкостью жестов в его руках чувствовались сила и мощь.

– Наоко известно, кто я, но она не выдала меня! Это доказывает то, что ей можно доверять!

– Это доказывает то, что ты чертовски безрассудна, позволяя подруге слоняться по школе с информацией, которая может уничтожить тебя и меня! – прорычал Монфокон, занося топор.

Опьяненная страхом, я прибегла к последнему средству:

– Распустите ее пучок, чтобы лезвие не скользнуло по волосам!

Безумные глаза Монфокона сверкнули ярче… острее.

– Ах, хорошо! Ты быстро учишься! – обрадовался он. – Слышал, Орфео? Распусти пучок.

Наоко страдальчески вскрикнула. Распущенные волосы для нее хуже смерти: