Двое из многих - [113]
— Много.
— Это не ответ. Тысяча долларов?
— Больше.
— А золота сколько?
— Два фунта.
Тамаш тихо свистнул:
— Это, конечно, кое-что. С таким капиталом и в Берлине можно начать дело.
Тамара прильнула к Имре и, взяв его руку в свою, медленно заговорила:
— Не сердись на меня, милый… Я знаю, ты меня любишь. Женщины всегда чувствуют любовь. Ты мог принять меня за бездушную, бессердечную авантюристку, быть может, даже за контрреволюционерку… Но я не такая! Я, например, прекрасно понимаю рабочих. Понимаю, хотя и знаю, что я не из их мира. Мне здесь плохо, мне не хватает воздуха… Я задохнусь, если не уеду отсюда! Тебя я тоже боюсь. Ты дикий, как чужой! Но я тебя не пугаю. Мой старший брат рассказывал, что в Венгрии…
Имре перебил ее вопросом:
— У тебя есть брат? Раньше ты о нем не говорила.
— Не говорила… — Тамара несколько смутилась. — Он живет с мамой на другой половине дома. У него отдельный вход со двора.
— И чем он занимается?
— Да знаешь… — Тамара растерялась еще больше. — Он сейчас нигде не работает… А вообще-то он юрист…
— Он был офицером?
— У нас каждый дипломированный специалист был офицером, но брат…
«Осторожно, Имре! — подумал Тамаш. — Тамара — дочь богатого человека, брат ее — белый офицер. У них много золота. И тогда, когда рабочие голодают, они забивают свинью. Тут дело нечисто. Они, наверно, хотят втравить меня в какую-то авантюру… Брат ее, возможно, служил у Колчака, а она в это время «искала жениха»! Теперь же хочет бежать за границу… Ну, Имре, уноси отсюда ноги, пока не поздно!»
Набросив шубку на голое тело и сунув ноги в меховые тапочки, Тамара проводила Имре до двери. Поцеловала в губы и шепнула:
— Договорились, значит?
Имре кивнул. Тамара вернулась в комнату. И тут Имре услышал, как кто-то подошел к воротам и довольно громко произнес:
— Молот — серп.
— Молот — серп, — ответил ему чей-то бас.
Имре отшатнулся в тень, чтобы его случайно не заметили. Ему было видно, что у другой калитки стояли двое мужчин. Едва они скрылись в доме, Имре вышел на улицу.
По дороге в казарму Тамаш анализировал происшедшее. Тамара считает его недалеким, серым человеком и надеется, что он у нее в кулаке. Ненавидя Советскую власть, она намеревается бежать за границу, заключив для этого фиктивный брак с ним. В Берлине же она избавится от него, быть может, даже выдаст его полиции. Сейчас многие богачи бегут из Советской России…
«Но ей меня не провести. Да и я не посрамлю чести интернационалиста. А о подозрительных типах, которые ходят в дом к Тамаре, нужно поговорить с кем-нибудь из чекистов».
Имре первым делом пошел к Покаи, в библиотеке у которого сидели Керечен, Мано Бек и Бондарь, работавший в ЧК.
Вероятно, по лицу Имре можно было понять, откуда он пришел, потому что Керечен, ничего не спрашивая, сказал:
— Разумеется, ты идешь от Тамары…
Имре, словно провинившийся школьник, низко опустил голову. Вид у него был такой комичный, что все рассмеялись.
— Эх ты, полуночник! — с укоризной заметил Покаи.
— Братцы, я вам должен кое-что рассказать. — Имре тяжело вздохнул. — Только прошу, пусть это останется между нами. Словом, влип я в нехорошую историю…
Они внимательно выслушали Имре, а Бондарь из ЧК поинтересовался, на какой улице находится дом Тамары, сколько там выходов, кто живет, как выглядит брат Тамары, сколько лет ее матери.
Когда Имре кончил говорить, Бондарь переспросил:
— Так какой у них пароль?
— «Молот — серп». Я хорошо запомнил эти слова.
— А не «Серп и молот»? — спросил Мано. — Ты, может, слова переставил?
— Ничего я не переставлял.
— Странный у контрреволюционеров пароль, самый что ни на есть революционный. Тут что-то не так… А ну-ка, как это выглядит на бумаге? — Мано написал на листке бумаги эти слова и, повертев в руке, вдруг воскликнул: — Понял! Понял! Вот мерзавцы!
— Что ты понял? — спросил его Бондарь.
— А вы прочитайте эти слова наоборот! Получится: «Престолом»! Понятно? Это же монархический лозунг! Поздравляю тебя, Тамаш, ты напал на след зверя!
— Я немедленно доложу об этом в ЧК, — заявил Бондарь. — Тамаш, ты все сказал? Ничего не скрыл? Если можешь, постарайся познакомиться с братом Тамары, а с ней самой продолжай встречаться, будто ничего не случилось. Разыграй, что по уши влюбился в нее. Пусть Тамара думает, что ты простачок и клюнул на ее удочку. Узнай, где у них спрятаны ценности. Я полагаю, что мы напали на важное гнездо монархистов. А у тебя, Покаи, как обстоят дела с подругой Тамары?
— Мне кажется, она простая девушка, и все.
— Возможно, но и ты будь осторожен. В случае малейшего подозрения немедленно сообщай мне обо всем. Друзья, надеюсь, все вы и без моего предупреждения понимаете: об этом разговоре никому ни слова! — И Бондарь распрощался с ними.
Убедившись в преступных намерениях Тамары и ее брата, Имре искусно сыграл простачка. Ему удалось познакомиться с братом Тамары, Анатолием Михайловичем Гавриловым, и узнать кое-что о готовящемся заговоре монархистов.
В день, намеченный для свадьбы, чекисты неожиданно нагрянули в дом родителей Тамары и произвели обыск. Было обнаружено много иностранной валюты, золота, а самое главное — найдены монархические листовки, которые явились неоспоримым вещественным доказательством контрреволюционной деятельности.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.