Двое из многих - [112]

Шрифт
Интервал

Шел апрель. В один из субботних вечеров в полку устроили танцевальный вечер, на котором появилась и Тамара. Вела она себя вызывающе, но Имре посылала обольстительные улыбки.

Когда они танцевали, Тамара, сделав обиженное лицо, спросила:

— Что это вы даже смотреть не желаете в мою сторону? А я как раз хотела вас кое о чем попросить.

— Пожалуйста, если это будет в моих силах.

— Знаете, я слышала, что вы, венгры, умеете превосходно обрабатывать свиные туши, — непринужденно защебетала Тамара. — У нас есть поросенок, и мы хотели бы его забить. Вы в этом деле что-нибудь понимаете?

«Еще бы я не понимал! — мелькнуло у Имре в голове. — Какие колбасы, какие окорока я делал!»

— Понимаю, — ответил он.

— Вот и прекрасно! — оживилась Тамара. — Я вас очень прошу, приходите к нам завтра домой и помогите!

— Охотно, тем более что завтра воскресенье. Утром я буду у вас, — согласился Имре.

Когда Тамаш на следующий день пришел к Тамаре, она встретила его более чем приветливо.

— Скажите, за что вы на меня сердитесь? — капризно надула она губки. — Я вас так давно не видела. Может, я чем-нибудь обидела вас?

Имре чувствовал, как почва уходит у него из-под ног. Он даже растерялся немного.

— Вы очень переменились, — продолжала щебетать Тамара. — В чем я виновата перед вами?

— Чего вы хотите от меня? — спросил Имре прямо.

На глазах у Тамары заблестели слезы.

«Эта девица — большая артистка», — подумал Имре и произнес:

— Не плачьте, Тамара, не надо!

Безотчетно он обнял Тамару, крепко поцеловал… Он даже позабыл о цели своего прихода, а когда вспомнил, сказал:

— А теперь лучше приняться за дело: время не ждет.

Тамара серной выскочила из комнаты, а через минуту вернулась, держа в руках тарелку, на которой лежало аппетитное колечко жареной колбасы и большой ломоть свежеиспеченного белого хлеба.

— Прошу отведать, товарищ командир!

Тамаш давно не ел ничего подобного и, конечно, не стал отказываться. Он даже не обратил внимания на то, что его обманули, заманили в этот дом под благовидным предлогом. Единственное, о чем он не забывал, — не показать Тамаре, что он голоден, и потому старался есть медленно и лениво, как это делают сытые люди.

— Нравится?

— Вкусно. Очень вкусно.

— Сама делала, — похвалилась Тамара.

— Ты хорошая хозяйка!

— Да, кое-что я умею. — Тамара приблизила свое лицо к лицу Имре и, обхватив его голову обеими руками, заглянула Тамашу в глаза:

— Скажи, а ты мог бы полюбить меня?

— А я разве не люблю?

— Э, не надо разыгрывать комедию! Целоваться ты умеешь. Но одного этого мне мало. Я хочу, чтобы меня любили так, как не любят ни одну женщину на свете! До гробовой доски… Как я умею это делать… Самоотверженно… — Проговорив это, она села к Имре на колени и обвила его шею руками. — Ты парень понятливый, — продолжала она. — Жаль только, что культуры у тебя маловато. Не вытирай рот носовым платком, когда перед тобой лежит салфетка! Словом, ты немного диковат и несколько неотесан, но мне ты и такой нравишься. Как ты посмотришь на то, чтобы жениться на мне, а?

«Да ты, красавица, просто обольстительница, — подумал он. — Хитрая обольстительница… Видимо, тебе что-то нужно от меня… Будь осторожен, Имре! — приказал он сам себе: — Смотри, будь осторожен! Не потеряй голову! Хоть и красивая она девка, но жизнью ради нее рисковать не стоит! Керечен был, видимо, абсолютно прав…»

— А если тебе придется уехать со мной? Или ты хочешь, чтобы я сам остался здесь, в вашем городе? — спросил Имре.

Тамара шаловливо укусила его за ухо.

— Подожди, послушай меня! У нас в Берлине есть очень богатые родственники. Ты меня понимаешь? Давай уедем отсюда в Берлин! Понимаешь? В Берлин!

— А почему ты не уедешь туда одна?

— Мне не дадут заграничный паспорт. Понимаешь?

— Понимаю.

— Все очень просто, — зашептала Тамара на ухо Имре. — Скоро ты поедешь к себе домой. А до этого времени мы поженимся. Ты заберешь меня с собой, а когда будем ехать через Германию, я сойду с эшелона и поеду в Берлин к своим родственникам. Если захочешь, можешь поехать со мной.

Имре захотелось ударить ее, но он сдержался, более того, он еще крепче обнял Тамару…

Пламя «буржуйки» освещало красивое тело Тамары, придавая ему бронзовый оттенок.

— Сейчас ни о чем не говори…

— Возьмешь меня в жены?

— Если ты так хочешь…

— Уедем отсюда вместе, хорошо?

— Хорошо, Тамара.

— Ой, как же ты плохо говоришь по-русски!

— Ничего, научусь у тебя.

— Наши родственники устроят тебя в Берлине на работу… Если тебе будет невмоготу со мной, мы разведемся и ты спокойно вернешься к себе в Венгрию.

— Об этом мы позже поговорим.

— Хорошо… Я хочу тебя предупредить, в Венгрии сейчас преследуют коммунистов. Не уезжай туда! В Берлине тебе будет лучше. Там мы сможем жить спокойно. У моей тетушки есть собственный завод и три дома, которые она сдает внаем. Если захочешь, будешь работать на заводе начальником смены… Самое главное — это переехать через границу!

— Но ведь для этого нужны деньги.

— А ты не глуп, — хихикнула Тамара. — Не беспокойся, денег у меня достаточно, и в валюте, и в золотых вещах. Еще есть бриллианты.

— Много?

— Ты, я вижу, любопытный.

— Конечно. У меня такой характер. Так сколько?


Рекомендуем почитать
Белая земля. Повесть

Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.).  В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.


В плену у белополяков

Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.


Признание в ненависти и любви

Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.


Героические рассказы

Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.