Двое и война - [23]
— Ружья, бабушка, охотникам нужны, а не солдатам.
— На фронте винтовки да автоматы.
— Шибко много вы понимаете, нонешние, — тоже смеялась старуха, обнажая беззубый рот. — Мой-то, пришедши со службы, не помню уж, в котором году дело было, только и певал, бывало: «Солдатушки, браво, ребятушки». Да еще: «Наши жены — ружья заряжены…»
«И в самом деле, — думала Елена, — для государства пятьсот рублей стоят столько, сколько и до войны. А мне теперь при таких-то ценах на базаре что они? Копейки! Одни копейки!»
Получив деньги, она отправилась на завод. Робко постучала в кабинет секретаря партийной организации.
— Как бы мне деньги в фонд обороны сдать?
15
Лето пришло пыльное, душное. И трудное. Картошка и соленая капуста кончились давным-давно, а до нового урожая было далеко. Цены на рынке взвинтились. Ожили, зашевелились, развернулись торговки, спекулянты, перекупщики. Тон базару задавала старуха Евстигнеева, мать Степана.
— Молчит мужичишко-то твой, с которым две ночи переспала? — кричала она, завидев Елену. — Только плату за услуги шлет! Вот и тебе нашлась красная цена — пятьсот рубликов в месяц.
— Мои деньги к вашим рукам не прилипнут, — отвечала Елена. — Я их в фонд обороны сдаю.
Она купила килограмм картофеля, сложила в полу куртки-спецовки. Приценилась к муке: семьдесят рублей граненый стакан. «Дорого! А то бы можно суп с клецками сварить».
На базар Елена зашла прямо с завода и теперь торопилась домой — до темноты хоть полчасика грядки пополоть. И картошку окучивать надо. Все надо, надо…
Из ворот навстречу ей вприпрыжку вылетела Зойка:
— Мама, мама!
— Письмо! — охнула Елена. Распахнув ворота, рванулась домой.
— Да нет, не письмо. Капуста завивается. Сама видела — завивается! — кричала Зойка радостно.
Елена вернулась, закрыла ворота, улыбнулась вымученной улыбкой.
— Вот уж и капуста завивается. И хорошо. Скоро всякая всячина огородная пойдет. Картошку подкапывать станем. Молоденькая-то, она вку-усная-а.
Зойка видела: говорит мать одно, а думает о другом. И весть о том, что капуста завивается, совсем ее не порадовала. «А вот как таз увидит, так и обрадуется», — решила Зойка и, засмеявшись, убежала от матери, спряталась под крыльцо.
Мать подымалась по ступенькам. Вот она открыла дверь в сенцы… Громыхнула табуретка. Наскочив на нее, Елена больно ушибла коленку.
— Чего ты оставляешь на дороге? — спросила было она, но, увидев на табуретке таз, накрытый фартуком, поняла, что Зойка нарочно поставила его так, чтоб мать обратила внимание.
Елена подняла фартук. Таз был полон лебеды. Сверху стоял стакан с мукой. Зойка под крыльцом прыскала со смеху.
— Выходи, выходи, озорница! Рассказывай.
Отряхивая ситцевый сарафан, Зойка вбежала в сенцы, обхватила мать за колени.
— А мы все, и Васька Кочергин тоже, ходили далеко-далеко. Вверх по речке. Там столько крапивы! Мы ее даже не рвали. Лебеда вкуснее, говорит Васька. Это правда, мама, что лебеда вкуснее?
— Ну а мука?
— А муку тетя Тоня выменяла на свой большой кашемировый платок. Знаешь, такой цветастый? Аж четыре фунта дали за него. Брала у нас безмен, чтобы отвесить. Мам, а Васька Кочергин всю дорогу нес мой мешок, — сообщила она.
— Большая ты у меня. — Елена провела ладонью по белым Зойкиным волосам, оторвала от колен ее худенькие — каждую косточку посчитать можно — ручонки. — Ногти, доченька, стричь надо чаще, — сказала она, — гляди, черно. А ты — девочка. Да хоть бы и парнишка, все одно. Человек ты. А у человека все по-человечески должно быть. Ну, будем щи варить? Мучкой заправим, луковых перьев покрошим, укропчиком посыплем — объедение получится, а не щи.
Она разделила лебеду надвое.
— Это нам, а это тете Тоне. Отнеси-ка. У нее некому ходить по речкам да оврагам. Да позови ее к нам — чай с ежевичным вареньем нить.
— Ну да? — изумилась Зойка.
— А что? — сказала мать. Достала с полки банку. Чтобы не раздумать, ткнула в крышку ножом. — Вот. Зови тетю Тоню. Пусть хлеба возьмет. А щи уж после начнем варить.
16
Двадцатого августа Елена работала в день и потому пошла в финчасть двадцать первого.
— Я вчера не могла уйти с завода, срочный заказ выполняли, — сказала она, подойдя к окошечку.
— А, это вы! — узнала ее кассирша. — В другой раз старайтесь приходить в свой день.
— Да ведь я не вольна. Как смена выпадет.
— Доверенность кому-нибудь напишите.
— Это можно, — согласилась Елена. — Соседке поручу.
Кассирша провела пальцем по ведомости — раз, другой.
— А вас что-то нету, — сказала она.
— Не может быть, — прошептала Елена.
— Ну-ка, еще разочек проверю…
— Не может быть, — повторила Елена.
— Да, нету.
— Не может быть… — Ошеломленная, Елена, качнувшись, шагнула прочь.
— Не уходите! — крикнула кассирша, высовываясь в окошечко. — Я сейчас уточню!
Елена слышала, как она побежала куда-то, как хлопнула одна дверь, другая. Потом — тишина…
— Не может быть! — все шептала она, не замечая, что шевелит губами. Голову сверлила нелепая мысль о том, что она задерживает очередь, что женщины сейчас станут ругаться и кричать, как ругаются и кричат в очереди за хлебом. Но очередь молчала — настороженно, глухо, страшно.
Снова хлопнула дверь — не так резко, совсем тихо. Так же тихо открылась и закрылась другая.
«Сестренка батальона» — так любовно называли бойцы и командиры танкового батальона своего санинструктора Наташу Крамову — главное действующее лицо этой повести. В горящем танке ворвался в скопище врага ее муж, комбат Румянцев. Он обеспечил успех батальону, но погиб. «Она не плакала. В груди все словно промерзло, застыло». Но надо жить. Ведь ей нет еще и двадцати... Жить или выжить? Эти две мысли подводным течением проходят в книге. Героиня выбирает первое — жить! Пройти через все испытания и выстоять.
Кембрий — древнейший геологический пласт, окаменевшее море — должен дать нефть! Герой книги молодой ученый Василий Зырянов вместе с товарищами и добровольными помощниками ведет разведку сибирской нефти. Подростком Зырянов работал лоцманом на северных реках, теперь он стал разведчиком кембрийского моря, нефть которого так нужна пятилетке.Действие романа Федора Пудалова протекает в 1930-е годы, но среди героев есть люди, которые не знают, что происходит в России. Это жители затерянного в тайге древнего поселения русских людей.
В книгу известного ленинградского писателя Александра Розена вошли произведения о мире и войне, о событиях, свидетелем и участником которых был автор.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли рассказы о встречах с людьми искусства, литературы — А. В. Луначарским, Вс. Вишневским, К. С. Станиславским, К. Г. Паустовским, Ле Корбюзье и другими. В рассказах с постскриптумами автор вспоминает самые разные жизненные истории. В одном из них мы знакомимся с приехавшим в послереволюционный Киев деловым американцем, в другом после двадцатилетней разлуки вместе с автором встречаемся с одним из героев его известной повести «В окопах Сталинграда». С доверительной, иногда проникнутой мягким юмором интонацией автор пишет о действительно живших и живущих людях, знаменитых и не знаменитых, и о себе.
В сборник включены рассказы сибирских писателей В. Астафьева, В. Афонина, В. Мазаева. В. Распутина, В. Сукачева, Л. Треера, В. Хайрюзова, А. Якубовского, а также молодых авторов о людях, живущих и работающих в Сибири, о ее природе. Различны профессии и общественное положение героев этих рассказов, их нравственно-этические установки, но все они привносят свои черточки в коллективный портрет нашего современника, человека деятельного, социально активного.
Во второй том вошли рассказы и повести о скромных и мужественных людях, неразрывно связавших свою жизнь с морем.