Дверь в полнолуние - [31]

Генрих вздохнул.

-Действительно, ночь откровений.- Он вынул сигарету, но не закурил. Поднял глаза на дочь. - Ингрид, должен тебе признаться. Девять лет назад Макс пришел ко мне за советом. И признался, что любит тебя. И это именно я просил его оставить тебя в покое. Прости мне это.

Ингрид тихо спросила:

-Почему ты раньше не рассказал мне об этом?

Генрих пожал плечами.

-Зачем? Ты тогда успокоилась, занялась своим искусством. И потом, я надеялся, что природа возьмет свое. Думал, что ты встретишь человека, которого сможешь полюбить. Тем более, что Макс дал слово не беспокоить тебя, а я знал, что на него можно положиться.

Ингрид с тоской посмотрела на него:

-Папа, как ты мог? Ты хоть знаешь, как я прожила эти годы? Я ведь думала, что он пренебрег моими чувствами, что я не нужна ему!

-Прости, - с трудом выговорил Генрих. - В общем, Дорис, у меня не было причин ненавидеть Макса.

-Ну, это все - только слова.-усмехнулась Дорис.

Адам налил в стакан виски, но пить не стал.

Он повернулся к Ингрид:

-Следовало отпустить тебя раньше, но я - слабый человек. Я уговаривал, и ты соглашалась, и терпела мои чувства.

Ингрид строго посмотрела на него:

-Адам, я очень виновата перед тобой. Но в одном ты упрекнуть меня не можешь - я всегда хорошо относилась к тебе и по-своему любила. Просто то, что я испытывала к Максу, было выше всего на свете. Я тогда рисковала потерять не только твою любовь и привязанность, но и уважение своего отца. мне ничего не было страшно. Если бы он сказал одно слово, я пошла бы за ним на край света. А теперь. Он может даже никогда не узнать о том, как плохо и тоскливо я жила эти годы, как надеялась. -Ингрид отвернулась, но справилась с собой. - У меня была даже совершенно сумасшедшая мысль, что он, наконец, позвал меня.

Ингрид снова заплакала, не вытирая слез.

Адам присел перед ней, взял ее ладони в руки:

-Послушай, если. В общем, я сам поговорю с отцом. Понимаешь, так получилось, что из нас двоих Макс всегда был счастливчиком, а я - неудачником. Дважды я шел первым в гонке - в первый раз на трассу выскочил ребенок, и я тогда здорово разбился. Долго разбирались, как он там оказался. а второй раз - когда я увидел машину друга горящей. Отец мне этого никогда не говорил, но мне казалось, что я чувствую его недовольство. А потом. Я не знал, что ты в него влюблена, когда женился. Но я ведь не настолько глуп, чтобы не увидеть этого потом. Мы с ним никогда не обсуждали твой отъезд, но я всегда думал, что он пытается загладить свою вину передо мной. В общем, кажется, мы все тут много накрутили. В общем, мне в сто раз было бы легче видеть вас обоих счастливыми, чем чувствовать, что я - причина всех семейных несчастий. Неудачник, который ни разу не пришел первым и даже не смог удержать собственную жену.Я хожу на работу, и просиживаю штаны в офисе, потому что так надо, а на самом деле это - совсем не мое, и я должен быть там, с командой.Я знаю, что у меня это получилось бы.

Марьяна тихо и твердо сказала:

-Я не случайно сегодня за обедом вмешалась в разговор. Эту историю мне рассказал человек, мнение которого мне очень дорого. Всегда и все знали, что первое место принадлежит вам, и хочу, чтобы вы поняли: я тоже это знаю и горжусь тем, что лично знакома с таким человеком, как вы.

Ингрид сжала его пальцы, и Адам невесело улыбнулся:

-Спасибо.

Дорис вздохнула:

-Может быть, я так и не узнала тебя, Адам. В общем, рада, что ты оказался не такой амебой, каким представлялся мне все эти годы. Я даже не удивилась бы, узнай о том, что именно ты сделал этот проклятый укол.

Адам поморщился и с тоской глянул на стакан с виски:

-Дорис, лучше помолчи! В этой истории ты и так выглядишь некрасиво, так что не стоит добавлять красок в образ.

Дорис сверкнула в его сторону глазами:

-Дорогой, не рассчитывай, что от меня так просто избавиться! Ты думал, объявишь, что бросаешь меня, и я заплачу и пойду, солнцем палимая?! Не выйдет! Я оставлю тебя без штанов! Папа, завтра же займешься моим делом!

Карл повернулся к ней:

-Боюсь, тебе придется искать для этого другого адвоката.

В гневе хорошенькое личико Дорис было почти отталкивающим:

-Ах, вот даже как! Посмотрим, что ты скажешь, когда я поговорю с мамой. Не забывай, что ты не безгрешен, и Аделин была моей подругой.

Карл засмеялся, и Марьяна с тревогой на него посмотрела. Отсмеявшись, он махнул рукой:

-На маму можешь особо не рассчитывать. Ума на то, чтобы не затевать скандал, у нее вполне хватит.

В это время зазвонил телефон, и Генрих поднял руку, требуя тишены:

-Макс! Да. Нет. Рад, действительно рад! И что, он сам сделал этот укол? А этот доктор, что его пользовал, он-то куда смотрел?! Хорошенькая история. Что, ругается? Ну, тогда действительно все в порядке.

Все с тревогой смотрели на Генриха.

Он улыбнулся:

-Макс пришел в себя, и ужасно ругается, что его упекли в больницу. Вы же знаете его отношение к врачам и болезням...

Дорис нетерпеливо спросила:

-А укол? Зачем ему понадобилось делать себе укол?!

Генрих пожал плечами:

-С полгода назад он почувствовал себя плохо. По складу характера Макс - человек скрытный, он не хотел, чтобы кто-то знал о его самочувствии. Когда стало совсем плохо, он обратился в частную клинику, и первые же анализы выявили высокий сахар в крови. Неделю назад он по настоянию врача лег в клинику, и ему начали подбирать дозы инсулина. В общем, в пятницу утром он вызвал водителя и уехал из клиники, никого не предупредив, и прихватив с собой илриц. Видимо, после инъекции Дорис отвлекла его, и он не успел ничего съесть, а может быть, сахар к тому времени снизился, но инсулин оказал свое действие, и последствия могли быть самыми катастрофическими... В общем, если бы не Мари...